[ Зеркало кавказской судьбы ]

Демонизация инакомыслящего, предавание его анафеме или отлучение от церкви — все эти средневековые методы борьбы уже давно не пугают оппонентов и не убеждают массы. Мы живем в рациональном и прагматичном мире XXI века, который приемлет только научно обоснованную позицию. Иначе любой диспут в итоге сводится к личностям, склокам, бесконечному смакованию деталей мелко-бытового характера. Если это кому-то и нужно, то только не современному прагматичному читателю, уважая чувства которого, я хочу вернуться к предмету полемики без обсуждения всего того, что выходит за его рамки. Позволю себе сжато ответить лишь на одно обвинение, которое нельзя оставить без внимания. По словам Гаджимусы Ичалова, имам мечети Мухаммад-Расул-хаджи Саадуев отрицает тот факт, что вызывал меня на перемирие с людьми ДУМД. Что ж, если это действительно так, то советую Ичалову обратиться к помощнику имама З.Увайсову — он, я думаю, найдет в себе мужество признать этот факт.

Перейдем к вопросу исламского образования. Во-первых, ни Абу Ханифа, ни Аш-Шафии, ни Малик, ни Ахмад Ханбал и ни один другой из средневековых ученых не имел именно абстрактно-сакраментального, то есть отвлеченного, жреческо-священного звания «алим». Они были факихами (правоведами), мухаддисами (специалистами по критике хадиса). Назвать их абстрактно-сакраментальными алимами — значит оскорбить их имя. Кроме этого, все они принадлежали к различным направлениям правовой исламской мысли. Так, Абу Ханифа принадлежал к куфийской школе «суждения» («рай»), которая отличается разработкой теории фикха, Малик — к мединской школе «хадис», которая отличается разработкой практических вопросов, связанных с принципом «общественного блага» («маслаха»). В XIII в. это были поистине революционные достижения мировой правовой мысли, принимая во внимание особенно тот факт, что во время Пророка не было ни мухаддисов, ни факихов-муджтахидов, ни школ «суждения» и «хадиса».

И если бы Гаджимуса Ичалов внимательно читал мою статью, то он заметил бы, что постулируемый мной тезис говорит о XXI веке, который имеет свои научные достижения и разработки в области исламской правовой мысли и образования, которое сегодня разделено по профилям и специализациям. И чтобы стать специалистом по профилю, надо пройти тернистый научный путь от студента до доктора наук. Сравнивать «алимов» ДУМД с Абу Ханифой или Аш-Шафии — по крайней мере, неэтично. А утверждать сегодня, что они — «алимы», только потому что они прочитали или изучили несколько книг, в Дагестане позволительно в силу того, что абсолютное большинство населения не знакомо со спецификой исламского образования и знания. К нему относится также и мой оппонент Гаджимуса Ичалов, который, к сожалению, не знает даже арабского языка. Возможно, поэтому ему и кажутся изучаемые предметы в Северо-Кавказском исламском университете чем-то заоблачным, трансцендентальным, «приходящим во сне». Я понимаю эмоциональные порывы Ичалова, но в следующий раз попрошу быть конкретным и четко определить, что означает «множество религиозных и светских предметов». Тогда можно говорить предметно, а не строить свою речь на пустом пафосе и лозунгах.

Вернемся непосредственно к предмету нашей полемики. В этот раз попытаюсь пояснить свою позицию несколько глубже — в исторической ретроспективе. Единственным фактором организованного и объединенного сопротивления северокавказцев российскому вторжению (нач. XIX в) явился Ислам. Решением «исламской» проблемы стала идея создания официально-лояльного Ислама (мусульманские духовные управления были впервые созданы Екатериной II) в лице мусульманских лидеров или официального духовенства, который использовался и Царской Россией, и Советской властью как механизм признания и легитимации власти, и инструмент идеологической пропаганды против условно называемого оппозиционно-вооруженным Ислама, в борьбе с которым российская власть всегда использовала карательные акции.

В постперестроечное время вторжение на территорию Дагестана «Исламской Армии Кавказа» с целью установления шариата, уничтожение шариатского анклава Кадарской зоны и сегодняшние карательные акции властей против приверженцев «ваххабизма» — это продолжение исторической традиции противостояния российских властей и оппозиционно-вооруженного Ислама на Северном Кавказе. Сотрудничество официально-лояльного духовенства с властями и силами МВД в борьбе против исламской вооруженной оппозиции выглядит логичным и закономерным явлением в рамках этой же традиции, продолженной новой Россией.

Моя статья «Почему убивают милиционеров в Дагестане?» осветила только лишь маленький фрагмент, осколок этого конфликта, который своими корнями уходит в историческое прошлое двухсотлетней давности, в контексте которого и надо рассматривать его последствия в наше время. Что касается собственно официального духовенства, то оно выполняет в этом конфликте, как уже было сказано, только лишь свою историческую миссию, предназначенную и присущую ей изначально: легитимирует власть и дискредитирует оппозиционно-вооруженный Ислам.

И дело не в ДУМД или отдельных персонах. Весь вопрос в том, сумеет ли постперестроечная Россия в век, в котором главенствующими являются демократические принципы и идеалы, декларирующие свободу слова и мысли, права отдельного человека и целых народов, а современный мир, сплетенный в клубок информационно-коммуникативных связей, стал похож на одну большую деревню, справиться с оппозиционно-вооруженным Исламом, используя те самые методы, которые не помогли ни царскому, ни советскому тоталитарному режиму?

Убежден, что нет. Их историческая непригодность слишком очевидна. Карательные акции переводят конфликт лишь в стадию глухого противления с перманентными вспышками вооруженного сопротивления и терактами против представителей власти и силовых структур. Дискредитирующая пропаганда со стороны «официального» Ислама только усугубляет и обостряет конфликт.

Сегодня требуются совершенно новые, демократические и цивилизованные пути решения этой проблемы. Некоторые российские исследователи, в их числе Л.Сюкияйнен, А.Ципко, С.Арутюнов, например, считают, что решением военных конфликтов на Северном Кавказе станет внедрение норм шариатского правосудия в действующее российское законодательство или даже создание джамаатных объединений, в рамках которых должны действовать шариатские суды. Речь идет о принципе правового плюрализма, при котором сосуществуют две или более правовых системы в одном и том же социальном поле, в данном случае — шариат и российское законодательство. Надо сказать, что правовой плюрализм существовал при Советской власти: шариатские суды действовали до 1927 г. Но советский плюрализм был временный и нацелен на изживание шариатского правосудия. Сегодня же идея внедрения шариатского правосудия на Северном Кавказе направлена на снижение конфликтогенности, учет религиозно-культурного самосознания мусульман. В этой связи важно отметить, что правовой плюрализм создается даже там, где подобных вооруженных конфликтов никогда не было. Так, совсем недавно в Канаде, в провинции Онтарио, мусульманскому меньшинству страны (600 тыс.) было предоставлено право на суд шариата (Исламский институт правосудия).

Так это будет или иначе, ясно одно: вооруженные конфликты на Северном Кавказе методами тоталитарных режимов не удастся разрешить никогда, и необходимо искать иные пути примирения и установления стабильности. ]§[

Номер газеты