На этой неделе продолжился процесс о покушении на главу Гергебильского района Магомеда Магомедова. Слушания в среду, 15 ноября, ознаменовались выступлением обвиняемых, в ходе которых Абдурахман Гаджиев - глава Кизилюртовского района - расставил некоторые точки над "i". Очередное заседание началось с ходатайства адвоката отца погибшего в ходе покушения Магомеда Шейхова об удовлетворении иска о взыскании материального и морального вреда в связи с убийством сына. У убитого остались несовершеннолетние дети. Таким образом, истец просил взыскать материальный вред в размере 912 тыс. руб. и моральный вред - 5 млн руб. После допроса обвиняемого Магомеда Митоева пришла очередь выступить и второму обвиняемому - главе Кизилюртовского района Абдурахману Гаджиеву: "Я 11 месяцев ждал момента, чтоб выступить перед судом. 13 декабря 2005 года я был в Махачкале... Мне позвонили и сообщили, что совершено покушение в Кизилюрте на Махача (Магомед Магомедов, глава Гергебильского района. - Прим. ред.), ситуация в Кизилюрте непредвиденная, погиб парень Магомед Шейхов.
Мы все вместе приехали в Кизилюрт в мечеть. Я принёс соболезнования Махачу, спросил, что как. Потом я Уцумиева (мэр Кизилюрта. - Прим. ред.) спросил, едет ли он в горы, потому что у меня с Уцумиевым, как он сам тут подчёркивал, близкие человеческие отношения были, и он сказал, что необходимости в этом нет. После этого я договорился с Насрудином Джамаловым, проходящим по этому делу, у которого осталась машина, который якобы скрывается. От кого, от чего - я бы сразу выяснил, если бы меня хоть на день выпустили.
Я с ним договорился поехать в Гергебиль. Когда я ему позвонил, он почему-то трубку не поднимал, а когда поднял, сообщил, что он поехал в Гергебиль с главой Казбековского района Амиром Азаевым. Я позвонил Уцумиеву и сказал, что вот так получилось, Эдик обещал за мной заехать, а он мне говорит: вот ты ему веришь, а он тебя и тут подвёл. На следующий день я поехал туда с главой Новолакского района. И приехал туда выразить соболезнования отцу погибшего, а не уложить голову Махачу на плечо и пустить слезу. Я слёзы не пускаю, как он писал в газетах…
Азиз, парень выступавший, тут пояснил, что у погибшего никакого сходства не было с Махачом, у него один кулак был больше, чем голова Махача…
Вскоре пошли слухи, что якобы это я заказал убить парня. Проходит время, со мной связался Уцумиев и говорит, что не хочешь ли ты приехать в ресторан "Океан", тут Махач с тобой хочет поговорить. Я приехал в ресторан, там были Уцумиев, Махач и Магомед Камилов. Махач мне сказал, что в такой тяжёлой ситуации можно подумать на кого угодно, в том числе и на тебя, и на Эдика, и на других. Я ему говорю, зачем думать, не надо говорить…
Потом мы перешли на дружеский разговор, и он мне сказал, что, мол, ни капельки не сомневаюсь, что это не ты совершил, ты богобоязненный человек, ты не причастен к этому преступлению. Уцумиев продолжил разговор, что мы должны дружить, и мы втроём - это сила…
4 января, когда я находился в Аравии, мне звонит супруга и говорит, что твои друзья тут из тебя делают такого преступника, объявили, что это ты организовал, заказал, купил машину. Мне предложили ещё в Аравии, чтобы я не возвращался. Я сказал, что вернусь и разрешу вопрос. Я, как и ранее, говорю, что им нужен был не я, а нужно место - должность главы администрации…
Когда я прилетел, меня у трапа самолёта встретил начальник уголовного розыска МВД РД Омар Камилович.
В кабинете у нас с Омаром Камиловичем состоялся разговор. Он сказал, что мне лучше признаться, я ответил, что если у тебя есть факт, тогда сажай меня. Полковник сказал, что есть - и исполнитель и те люди, которые были за рулём… Когда мне говорили дать показания, я сказал, что дам их только в суде, так как знал, что любое моё слово будет использовано против. При первых же встречах с моими защитниками я сказал: если могут оказать помощь в защите моих людей, которые находятся на свободе, в их отношении был начат такой террор, кому-то не нравится, но я скажу правду. Вот это дело 2004 года с похищением моей дочери, оно тогда тоже было спровоцировано Магомедом Юсуповичем Магомедовым, который хотел, чтоб Абдурахман был зависим, и в нужный момент меня взять на крючок. Сами Мухумалиевы не хотели писать заявление, им были подкинуты письма с угрозами, и на этой почве они его написали…
Далее я хочу рассказать обстоятельства наших взаимоотношений, - сотрудничества, как говорил Магомед. Будучи в Москве, я работал на очень хорошем месте, в Комитете по рыболовству курировал весь Каспийский берег. Когда начались предвыборные движения - я хочу сказать, что Кизилюртовский район очень сложный, - выставлял кандидатуру Гамзат Алиев, выходец из Нижнего Чирюрта, но он не подходил ни Махачу, ни Уцумиеву. Человек полтора года к этому готовился, у него была поддержка во всех населённых пунктах и реальная возможность. Им было невыгодно, чтоб он там был, а я хотел, чтоб мой старший брат был во главе района. Да, всё, что сказал Махач о моём брате, что ему будет трудно, это была правда, если я выставлюсь, меня поддержат. Но это было не тогда сказано, как говорит Махач... У них была другая кандидатура. Было предложение, чтоб я выдвигался, я отказался, но через два месяца представители джамаата опять стали: "Всё, если ты не вернёшься, наш район будет принадлежать людям, которые будут его на куски разрывать…". И тогда состоялась встреча, и они мне обещали, что помогут на выборах. Для чего? Чтоб дружить и чтоб я им помогал в будущем. И мне было неприятно, когда было написано в газете, что два раза я при помощи него стал главой; все знают, насколько благодаря… О мотивах
Надо раскрыть все, как тут указывалось, мотивы заказа на Махача. Это разделение больницы, разрешение вопросов, связанных с землями Нижнего Чирюрта, профпригодностью Мусалава - председателя Пенсионного фонда, и мельком было указано о руководителе центра занятости Аду.
Вопрос, связанный со здравоохранением. Когда я пришёл главой района, всё было в упадке. Мы с Уцумиевым договорились, что центральная районная больница будет городская больница, мы сначала отделим финансирование, а потом решим, где будет районная больница. Привлекли всех заинтересованных лиц, и я согласился, если это возможно, безболезненно разделить. Я её разделил, чтоб людям было хорошо; как из-за неё я мог убивать его? И никаких разногласий по этому поводу у нас с Магомедовым не было, почему это включили в моё обвинение - непонятно.
Второй мотив - это земельный вопрос. Мы тут тоже решили справедливо, и представители джамаата согласились. А потом под воздействием некоторых личностей, когда я попал в больницу, они через суды решили этот вопрос так, что эта земля относится к городу.
Вопрос, связанный с Пенсионным фондом. Когда говорили, что Махач уговорил меня устроить его на работу, мне стало смешно… Когда начались выборы, Мусалав мне помог, я его назначил начальником штаба. В присутствии Махача и Уцумиева после выборов я предложил поставить Мусалава руководителем объединённого Пенсионного фонда - они согласились. И я не понимаю, зачем он сюда приходил, видать, напугали, я не думал, что он боится, хотя раньше был храбрый парень…
Когда я вернулся из больницы, Махач стал и. о. главы Гергебильского района; потом были у него выборы, но так как не было альтернативы, я не стал туда идти. Не было смысла. Ну и на инаугурацию я не поехал - не смог, и получилось, что из-за этого были какие-то претензии. О карьерах
На одном заседании госсовета Магомедали Магомедов обратился ко мне и сказал, что в твоём районе несметные запасы щебня и будьте любезны хоть иностранцев инвесторов, хоть инопланетян, хоть свои деньги вкладывайте, но чтоб карьеры приносили доход в бюджет района… Я нашёл деньги, выкупил карьер. И когда мы определили землю под этот карьер, купили оборудование, тогда заработал наш дагестанский менталитет - психология: лежит мусор - не трогают, убрали - начинают: "почему он, а не я?" С того дня и начались у нас проблемы. Есть такой парень Амир Азаев, вот когда заработал карьер в три смены, чужие деньги всем считать хочется, у него начались провокационные моменты - засылал тех, этих…
Они с Махачом были в "Народном фронте" друзьями, потом и родственниками стали, подумали, наверное, что им поодиночке со мной тяжеловато тягаться, решили объединиться. Начались провокации то в одном селе, то в другом. За то время, пока я был в больнице, я знаю, сколько раз они ходили к Магомедали Магомедову, чтоб вместо меня поставить другого человека…
Очень много было провокаций, митингов, кипы анонимок, проверок, начиная с ЮФО, этого бедного бюджета…
Я знаю, что обвинительное заключение - это липа, сфабрикованное дело против меня. Да, я поручил Митоеву купить машину, но за мной была слежка и эта машина предназначалась ездить по городу. Город у нас маленький, курсировать, отслеживать все въезжающие чужие машины, следить, кто приехал и для чего…".
После монолога Гаджиева последовали вопросы сторон.
Джахбаров: "Вам инкриминируется создание организованной преступной группы?"
Гаджиев: "Когда слышу, мне становится удивительно. Даже Путин и Муху Алиев сколько раз говорили, что у нас самые коррумпированные правоохранительные органы. Были заплачены деньги, чтобы меня посадить, рисуется схема и по ней… Я никакой группы не организовывал - это ложь!"
Прокурор: "У вас есть версии, в связи с чем было совершено покушение на Шейхова?"
Г.: "Нет версий".
П.: "Какие взаимоотношения на момент 12 декабря у вас были с Магомедовым?"
Г.: "4 года назад с его стороны начались провокации".
П.: "Вы просили Магомедова оказать воздействие на начальника налоговой инспекции в связи с проводимыми проверками на предприятии Кизилюрткарьерстрой?"
Г.: "Нет, не просил".
П.: "Знаете ли вы, где сейчас находится Насрудин Джамалов, в связи с чем он скрывается?"
Г.: "Сидя в тюрьме, как я могу знать?"
П.: "Вами, членами вашей семьи предпринимались попытки к исчезновению Джамалова?"
Г.: "Моей жене, кроме как заниматься Джамаловым… проблем много создали".
П.: "Вы либо члены вашей семьи собирались направить людей в Гергебиль для примирения с Магомедовым?"
Г.: "Если бы моя хоть маленькая вина в этом была, я бы первый был у него дома, у отца".
П.: "Когда вам стало известно о задержании Нурмагомедова?"
Г.: "На очной ставке".
После этих слов прокурор заявил ходатайство об оглашении материалов, опровергающих показания Гаджиева. Прокурор просил суд огласить аудиозаписи телефонных переговоров. Долгое время стороны спорили о необходимости и относимости к данному делу, но в конце концов судья удовлетворил ходатайство, и записи были озвучены перед присяжными. На них женский голос вёл переговоры по телефону с разными неизвестными. После этого были заданы ещё несколько вопросов Гаджиеву, но из-за того, что было уже позднее время, судья объявил перерыв, а дело перенёс на пятницу. ]§[
- 37 просмотров