Уже утихли страсти вокруг беженцев из станицы Бороздиновская, которые, перейдя через административную границу Чечни и Дагестана, основали на окраине Кизляра свой лагерь. В северных районах Дагестана уже дуют снежные вьюги, но люди, ютившиеся в надежде на лучшее в одноимённом лагере «Надежда», оказались в безвыходном положении.
Если в период первого переезда беженцы были в центре всеобщего внимания, то при повторной «хиджре» на историческую родину они оказались уже в другой, намного менее дружелюбной, атмосфере. Хотя и в первый раз отношение официальных властей РД к ним было хуже, чем к темнокожему населению в ЮАР во времена апартеида. Доходило даже до того, что детский врач, работавший в кизлярской городской больнице, даже за деньги отказывался лечить ребёнка беженцев из Бороздиновской. На вопрос о причинах подобного отношения к людям (как-никак он давал клятву Гиппократа) он честно ответил, что ему позвонили из Минздрава РД и предупредили, что в случае оказания помощи беженцам он потеряет работу. Такая же ситуация была и со всеми другими местными ведомствами. Во второй раз в «Надежду» первоначально переехало около 140 хозяйств. Остальные расселились по Кизлярскому, Кизилюртовскому району и остальному Дагестану. Некоторые из-за безысходности даже вернулись в социально неблагополучный, но родной Цунтинский район. В Кизлярском районе несколько семей цунтинцев поселились в селе Косякино, и ещё несколько хозяйств цумадинцев уехало в Брянск. Некоторые живут на съёмных квартирах.
Несколько сравнительно состоятельных бороздиновских семей уже построили себе дома. А в лагере беженцев остались те, которым уже некуда ехать. Здесь сейчас живут 78 семей (чуть больше 60 из которых – цунтинцы и около 15 – цумадинцы). Всего 295–300 человек. Живут в палатках, обшитых рубероидом или обложенных шифером. А на улице уже вовсю валит снег, и температура упала намного ниже нуля. До первых холодов здесь было ещё больше людей. Но ударившие морозы и первый снег заставил многих отправить своих грудных и малолетних детей к родственникам и знакомым по всему Дагестану.
Дальше предоставим слово самим бороздиновцам. «У нас сейчас лишь две цели: выяснение судьбы 11 наших похищенных родственников и получение компенсации за наше имущество, оставленное в Чечне. Станица Бороздиновская сейчас практически пустует: там осталось максимум 40 хозяйств – 15% от того населения, которое там проживало. В Бороздиновской уже ходят мародёры, снимают шифер, двери, окна. Дальше за кирпичи, доски и остальное возьмутся. А потом всё на нас списывается: якобы, уходя, мы всё сломали. Ну, зачем мы собственные дома будем разрушать?»
Со слов одного из руководителей, оставшихся в лагере беженцев, Бадрудина Расулова, они обращались во все инстанции, начиная от глав местных администраций, кончая главами Дагестана, других субъектов РФ, в администрацию полпреда РФ в ЮФО, к Президенту России даже писали. «Я, например, в Пензенскую область ездил. Там с руковод- ством области, губернатором встречался. Они хорошо меня приняли, мы по области поездили, посмотрели дома. Сказали, что всех вместе, компактно 100 семей, которые туда хотели переехать, не могут поселить, но в радиусе 20–30 километров в разных насе- лённых пунктах смогут расселить. Там же они составили списки пустующих домов. Сказали: сначала вы выкупите дома, полгода поживите, мы посмотрим на ваше поведение. Потом пообещали дать скот на откорм, другие условия создать. Мы в любом случае хотели здесь всё бросить и навсегда туда уехать. Но главная причина того, что мы туда не переселились, была в том, что на 90% здесь находятся бедняки, у которых ничего за душой нет. Вся проблема – в деньгах. Последнее время мы живём практически на подаяние. По Махачкале в мечети наших людей отправляем. В Кизляре более-менее люди помогают: кто мукой, кто деньгами или чем-то ещё».
Дальше в наш разговор включились и несколько других бороздиновцев, в числе которых был и комендант лагеря беженцев Магомед Магомедов: «Мы в Махачкалу, в прави- тельство, тоже ходили. Везде обещают, но помощи никакой не оказывают. Некоторые чиновники сюда тоже приезжали. Да, они прекрасно были осведомлены, кто нам помогает, сколько у нас скота, муки и другого осталось. Они думали, что морозы ударят – и мы сами разбежимся. Нигде на нас внимания не обращали. Я не знаю, тут уже люди на грани отчаяния способны на что угодно. Сейчас, как мы думаем, единственное, что нам остаётся – это публичные формы протеста. С началом оттепели мы пешим ходом отсюда из Кизляра до самой Махачкалы собираемся пройти. Там, на площади перед правительством, свои палатки поставим. Может, тогда они на нас внимание обратят».
Исходя из договорённостей, к которым пришли бороздиновцы и администрация Пензенской области, затраты по решению проблемы беженцев составят не больше 15 млн рублей, то есть менее $ 0,5 млн США (стоимость министерского кресла в Дагестане – прим. ред.), тогда как вице-премьер ЧР Рамзан Кадыров, судя по сообщениям СМИ, потратил на «возвращение» бороздиновцев в Чечню около $ 1 млн. Из чего складывается цифра в 15 млн руб.? Пустующие дома, которые осматривали делегаты из Бороздиновки в Пензенской области, стоят от 30 до 70 тысяч рублей, то есть в среднем 50 тысяч. Переезд семьи из Кизляра в Пензу вместе с питанием, арендой КАМАЗа на две-три семьи и прочими затратами выльется приблизительно в 30 тысяч рублей. Подъёмные на полгода-год, пока они более или менее встанут на ноги, составят 70 тысяч рублей. Итого – 150 тысяч рублей на семью. Учитывая, что желают переселиться в Пензенскую область 100 семей, сумма в итоге составит 15 миллионов, потратив которую, правительство Чечни (РД или РФ) может решить «бороздиновскую» проблему, негативно влияющую на имидж России в глазах мировой общественности. ]§[
- 4 просмотра