Две недели назад условно-досрочно из колонии был освобождён Газимагомед Гаирбеков – основной обвиняемый по делу о двух покушениях на управляющего Дагестанским отделением Пенсионного фонда Амучи Амутинова. Верховным судом РД 9 февраля Гаирбеков вместе с ещё тремя подозреваемыми по этому делу был оправдан. Первое своё интервью после освобождения из колонии Гаирбеков дал нашей газете. Участвовал в беседе адвокат Константин Мудунов.
Напомним, что Газимагомед Гаирбеков был осуждён 9 августа 2005 года Ленинским райсудом Грозного к двум с половиной годам лишения свободы за участие в освобождении из чеченского плена девушки Заиры Курамагомедовой («ЧК» № 50 от 24 декабря 2005 года писал в подробностях об этой истории). Но началась беседа не с этого.
– Когда говорят о человеке «террорист», никто не задумывается, является ли он таковым на самом деле, совершил ли он что-либо, или даже если совершил, то с какой целью, каковы его мотивы. Если бы знать все первопричины, было бы намного легче понять избравшего такой путь. В Дагестане идёт гражданская война: дагестанец убивает дагестанца. Погибают совсем молодые ребята, которые ещё могли бы послужить родине.Идёт искусственная антагонизация народа, как при Сталине, когда на человека ставили клеймо «враг народа». В наше время такое клеймо «враг народа» ставится на так называемых «ваххабитов». Правда, никто толком не знает, кто они и что им надо. Не знаю, кому я «перешёл» дорогу. До ареста я общался с покойными Махачом (Ясином) Расуловым и Абуза- гиром Мантаевым. Может, именно это и навело спецслужбы на меня. Я испытал шок, когда узнал, что Ясин и Абузагир, которые были представителями исламской научной интеллигенции, встали на путь вооружённого сопротивления властям. Пользуясь моментом, обращаюсь через вашу газету к ребятам, которые встали на путь религиозного экстремизма, дабы они прекратили эти бессмысленные теракты и убийства. Ни к чему хорошему эта бесцельная гражданская война не приводит. Новая власть в лице Муху Алиева, надеюсь, найдёт пути решения данной нашей общенациональной проблемы.
15 июля 2005 года – день, который я не забуду никогда. Мы ехали из Буйнакска с братом Магомедом на молитву в мечеть по улице Малыгина. На углу улиц Советской и Ярагского нас остановили сотрудники ГИБДД проверить документы. В этот момент подбежало несколько человек, нас скрутили и доставили в ФСБ. Далее в моём доме в Махачкале провели обыск, откуда забрали все мои документы, книги, но, слава богу, ничего не подкинули. Несколько раз нас с братом вывозили из ИВС в здание ФСБ на допросы. Я уже сразу после задержания понял, в чём дело. До меня ещё раньше доходили слухи, что меня якобы видели в качестве покупателя автомашины «Ока» (использовалась в первом теракте против Амутинова на улице Ярагского – прим. ред.). Один полковник из ФСБ моему товарищу, депутату НС РД Газимагомеду Магомедову (Гимринскому) сказал об этом. Газимагомед рассказал мне, а я попросил его о встрече с этим ФСБшником, который рассказал, что есть человек, который утверждает, что видел меня в качестве покупателя. Я попросил организовать встречу с этим человеком, но она не состоялась не по моей вине. Это было через две недели после первого покушения на Амутинова. Когда был совершён второй теракт, я был у своего родственника в Махачкале, где узнал о случившемся по телевизору.
До 8 апреля проводились следственные мероприятия, а на следующий день мне стало известно о факте избиения моего брата Магомеда. Его избили в здании ФСБ, пытали электричеством, и он вскрыл себе вены, когда ему предложили подписать явку с повинной. 12 апреля нас привезли в ФСБ. Я сказал брату, чтоб он не давал никаких показаний. Больше нас в ФСБ не возили.
К разговору подключился адвокат Мудунов.
– Произошли взрывы в Махачкале и Кизляре. Причём кизлярский никак не касается Амутинова, и, может, даже он вообще не был направлен против этого лица, так как именно после теракта ситуация там приобрела нужную для центра позицию.
Касательно первого покушения, если бы дей- ствительно Газимагомед или его брат были причастны к приобретению «Оки», это выяснилось бы сразу. Ведь фотографии братьев у спецслужб были, те могли показать их продавцам «Оки», и, если последние опознали бы кого-либо из братьев, их бы сразу же арестовали. Возникает вопрос: если ещё в ноябре ФСБ знала об этом, почему их не задержали? Да потому, что продавцы братьев не опознали! А Газимагомед с братом стали нужны им позже. Идея у тех, кто всё это придумал, была такая: заказчиком покушения, по их версии, является Гази Газиев (начальник Махачкалинского отделения СКЖД). Но к нему привязать этот теракт было невозможно: никто не поверит, что он сам искал исполнителей. Тогда они выходят на Омари Алилова как руководителя службы безопасности отделения СКЖД. Далее всплывает знакомство Алилова с Газимагомедом. В дополнение ко всему появляется и кассета, где запечатлено освобождение Заиры Курамагомедовой. Кроме того, отрицательную роль сыграли и религиозность Газимагомеда, да и его статьи в газетах на религиозные темы. Было сфабриковано дело. Однако много ошибок было допущено в деталях. К примеру, говорилось, что братья следили за передвижениями чиновника на фиолетовой десятке, но автомашина была продана в сентябре, ещё до 1-го покушения.
Вызывает сомнение и способ совершения взрыва. Он больше смахивает на теракт, направленный против сотрудников МВД или «УАЗика». Тем более уничтожить такую VIP-персону, как Амутинов, – это нереально. Дилетант – и тот не подписался бы на это. Гораздо легче нанять снайпера, зная, что человек передвигается на бронированной машине.
Кроме того, мотивом указано приостановление государственной деятельности. Но при чём здесь государственная деятельность? Выплачивать пенсии? Как всё начиналось
Продолжает Газимагомед Гаирбеков:
– 27 апреля открывается дверь СИЗО, и конвоир говорит: «С вещами на выход!» Доставили в ФСБ, откуда меня дагестанские сотрудники довезли до Герзельского моста (административная граница Чечни и Дагестана – прим. ред.) и передали «федералам» (работникам силовых структур ЧР – прим. ред). Те сразу надели наручники и маску. Когда я немного пошевелился в их машине, сидящий рядом стал меня избивать. Когда доехали, один из сопровождавших сказал: «Забудь про сладкую жизнь, которая у тебя там была, ты просто ещё не знаешь, куда тебя привезли». Поместили в камеру ОРБ (ИВС ОРБ-2 ГУ МВД РФ – прим. ред.) – земляной пол и нары. Света вообще нет. Со мной в камере оказался чеченец Аламат. Днём в ОРБ тишина: вся работа начинается ночью. Когда открывается дверь в камеру, то одолевает нечеловеческий страх. У них, как мне сказали, в одной камере питон живёт. Когда ты не даёшь признательных показаний, тебя сажают с ним в камеру. Кроме того, у них есть собаки без зубов. Собаки нацелены при травле только на половые органы. Я не говорю о простых избиениях – это в порядке вещей.
В 9-м часу меня повели на пытки. Надели на голову свитер, выкрутили руки, в прямом смысле вынесли в другую комнату, где меня повалили на пол и стали избивать, ничего не спрашивая. Удивляло то, насколько искусно они умеют бить. Надели пакет на голову и не давали дышать. Не раз надевали закрытый противогаз. Потом стали разжимать мне пальцы, я понял, что хотят нацепить провода – ток пропустить. От сапёрного генератора идут два провода. Их одели мне на мочки ушей (пальцы я не дал) и стали пускать ток, постепенно увеличивая мощность. Меня начало трясти. В один момент дали сильный разряд – где-то на метр моё тело приподняло и перевернуло в воздухе. От своего крика я сам оглох. От этих разрядов глаза вылетают из орбит. Потом начали ломать пальцы на ногах. Не кричать невозможно: криком боль выпускаешь. После двух часов пыток меня принесли в камеру: я клянусь, сам ходить не мог. Мой сокамерник еле затащил меня и положил на нары. Аламат стал спрашивать у меня: «Тебя на 4-й этаж поднимали?» Я говорю: «Нет, по-моему, я был на первом». – «Хорошо, говорит, что не на 4-м». Я подумал: а что же тогда делают на 4-м? Не прошёл и час, как в камеру привели ещё одного арестанта. Он был в трусах, у него всё тело было чёрным, даже в районе паха. Он не мог передвигаться, мы вдвоём с Аламатом занесли его в комнату. В ОРБ был человек по имени Гусейн. Он не вынес пыток и повесился на нарах на своей майке. Как он смог это сделать, не пойму. Кроме того, скольких людей они там посадили на железный кол, скольких до смерти забили!..
Утром один раз выводят в туалет и то дают несколько секунд. Даже не успеваешь нужду справить – начинают, нецензурно выражаясь, кричать: выходи оттуда! До туалета от камеры 15 метров, которые приходилось пробегать, – так надо. На третий день моего пребывания у меня была 10-секундная встреча с отцом. Его допустили благодаря митингам в Махачкале и в Кизляре. А так там ни к кому не допускают. Ему только дали посмотреть на меня, мол, живой или нет. Тогда я первый раз в жизни увидел слёзы отца. Последняя капля
На протяжении всех пыток они говорили мне: признайся, в каких боевых действиях участвовал. В общем, меня три раза вывозили в Чечню якобы по этому делу. Первый раз, с 27 апреля по 12 мая, всё это время меня пытали.
Между прочим, я и на четвёртом этаже побывал. Когда меня туда поднимали, я слышал ужасные вопли тех, кто бьёт и тех, кого бьют. Последние издавали нечеловеческие крики. Там у них есть следственная комната. Если не даёшь показаний, то заводят в соседнюю. Она вся резиновая, даже потолки, без окон – криков не слышно. Там меня подвесили за какую-то перекладину, оставив так несколько часов. С тех пор у меня руки из суставов выходят (показал на примере – прим. ред.). В этой комнате меня также избили.
За всё это время меня один раз выводили на следственные мероприятия – опознать квартиру, в которой находилась заложница Заира Курамагомедова в 99-м году.
25 мая меня опять перевезли в Чечню, где все пытки продолжились в более изощрённой форме. Им во что бы то ни стало нужны были признательные показания. В один из дней меня подняли на 4-й этаж. Я был настолько избит дубинкой, что им пришлось меня нести. Скальпелями стали ковыряться под ногтями, сняли рубашку, на грудь нацепили клеммы от аккумулятора и пускали ток. Один из сотрудников ОРБ сказал мне, что они привезли сюда моего брата и пытают. Это была последняя капля – и я не смог выдержать всего этого; видя их настрой и неотступность, я был вынужден подписать всё, что они мне дали, даже не прочитав. Они сняли мои признательные показания на видео.
Сколько раз, находясь в камере, я просил Аллаха дать мне заснуть и не проснуться. Это была моя мечта. Но покончить с собой – это показать свою слабость. Физически я бы всё это выдержал, но когда применяются такие изощрённые методы…
3 июля меня перевезли в СИЗО Грозного, но там меня не приняли. Я был весь избитый, рука вывихнута. Медсестра стала кричать – и меня отправили обратно в ОРБ. Там мне стали угрожать, мол, скажи, что у тебя это с детства. За время второго пребывания в ОРБ я съел один кусок сухого хлеба. После ОРБ СИЗО мне показался раем, хотя его нельзя сравнивать даже с СИЗО Махачкалы – наше в 100 раз лучше. В Грозном держали до 15 июля, а затем перевезли в Дагестан, где опять продлили срок моего содержания. Сразу по приезду в Дагестан в присутствии своего адвоката я отказался от данных в Чечне показаний. 24 июня меня в третий раз увезли в Чечню. Но тут уже ничего не было, я спокойно дождался судебного разбирательства.
Продолжил беседу Мудунов.
– Cледствие понимало, что одних показаний Газимагомеда не хватит на суде. Магомеда Гаирбекова и Омара Алилова ежедневно вывозили в здание ФСБ, где и пытали. Советский суд Махачкалы своим решением признал вывозы незаконными, так как за всё это время не было проведено ни одного след- ственного действия. Поняв, что так сломать их не удалось, они стали предлагать Магомеду деньги –
$ 50 тыс., чтобы он подписал признание. Мести не будет
По словам Мудунова, основная цель – это устранение Амутиновым своего политического оппонента Газиева. Своё мнение выразил и Газимагомед.
– Я до сих пор не верю, что это было покушение на Амутинова. Сейчас столько людей сами инсценируют теракты против себя, дабы получить известность. Амутинова я никогда в глаза не видел, никаких неприязненных отношений к нему не имел. Клянусь Аллахом, в первый раз я его увидел на суде, когда он пришёл на процесс. Это всё для меня было каким-то кошмарным сном. Но я никого не хочу винить – всем Аллах судья. Мстить тоже не буду. Я хочу одного – чтоб меня оставили в покое. Ведь от них можно ожидать любой провокации. От них, я имею в виду, в первую очередь, даже не Амутинова, а ФСБ.
Я хочу выразить огромную благодарность всем тем людям, которые мне помогали.
Я два раза был в хадже, но тогда ко мне не приходило столько людей, как сейчас, после освобождения, многих из них я даже не знал.
P. S. Отметим что ведомственным приказом, не имеющим широкую огласку, МВД РФ от 7 марта 2005 года № 145 ликвидированы все ИВС при ОРБ по РФ. ]§[
- 53 просмотра