Его фамилия означает уже больше чем просто человек. Амиров – это эпоха. Вряд ли бытовые разговоры или аналитические беседы о возможных кандидатах на пост президента РД обходятся без этого имени. Саида Амирова называют и претендентом на главный пост Дагестана и силой, которая может повлиять на ход назначения президента. О намерениях мэра Махачкалы и его сегодняшней позиции читатель может сделать вывод из этого интервью.
– Почему вы решили стать мэром Махачкалы? Вы были вице-премьером. И вдруг – в мэры… Для чего? Я понимаю, что ответ нужно искать в области политических союзов и политической стратегии. Того же Магомедали Магомедова вы последовательно поддерживали, даже если и были между вами противоречия, а их не могло не быть. Махачкала тоже была частью вашей политической стратегической линии?
– Город же утопал в грязи. Это, во-первых. Во-вторых, зарплаты бюджетникам по 7 – 8 месяцев не выдавали – деньги крутили в многочисленных банках. Помните, 1996 – 1997 годы? Я чувствовал потребность преобразовать этот город. Хотел попробовать себя на самостоятельной и ответственной работе, на которой видны плоды твоих усилий. Хотя я самостоятельно работал и в Дагпотребсоюзе, и на станции отгонного животноводства в Кочубее. Но вот этот город, как ведро без дна. И эти проблемы с зарплатой, газом, светом, водой. 25 % махачкалинцев газа не получали, вы понимаете? И дороги были узкие. Если б сейчас те же узкие дороги остались, я не знаю, как ездили бы люди. Столько мы расширили – и то пробки. Когда я город принимал, было 22 тысячи машин, а сегодня – 80 с лишним плюс ещё 15 – 20 тысяч ежедневно заезжают-уезжают. Это кошмар, что творится!
– Общаясь с вами, заметила одну особенность: вы не скрываете своего скепсиса в отношении многих акторов общественной жизни республики, кого принято называть «влиятельными политиками». А кто, на ваш взгляд, достоин уважения? Назовите их. Задавая этот вопрос, я не сомневаюсь, что вы назовёте Магомедали Магомедовича. Может, я ошибаюсь?
– Когда он работал, я не был доволен его работой. А сегодня, когда сравниваю Муху Гимбатовича и его, это небо и земля. Хотя и этот, и тот могли больше сделать.
– А вы не считаете, что Муху Алиеву досталось «плохое наследство»? Вот у вас в книге «События и политика» на странице 47 читаю выдержку из статьи московского журналиста Вахтанга Шелия, написанной им в мае 1998 года: «На протяжении последних четырёх лет тактика М. Магомедова по отношению к политикам «новой волны» национал-криминального толка заключалась в стремлении их умиротворить, отдавая под контроль этих людей те или иные доходные должности в руководстве республики. Как видно, политика умиротворения проблемы не решает» – таково мнение человека, хорошо знающего особенности местной закулисной борьбы». Так как вы цитируете его у себя в книге, я считаю это изложением вашей позиции.
– Были такие моменты, когда выходили на площадь, выступали, людей выводили, женщин с гор привозили. У Магомедали Магомедовича была тактика: отдать должность организатору выступлений – он успокоится. Но тот завтра ещё больше требовал, послезавтра – ещё больше. По этому направлению и другие шли. И так многие, кто не мечтал быть в государственных органах, оказались в руководстве, в министерствах, ведомствах. Вот этого, я имел в виду, нельзя допускать.
– То есть уже десять лет назад было очевидно, что политика Магомедова себя исчерпала?
– Мы же должны понимать, что, если людей вывели на площадь для шантажа власти, организатору нельзя давать должность – его надо привлечь к уголовной ответственности. Если эти люди критикуют руководство, заявляют об оппозиции, то они должны предлагать свою программу. Этого же не было.
– А вы не думаете, что он был вынужден проводить политику «умиротворения», так как у него не было дееспособной милиции, собственной армии? Государство тогда переживало вакуум власти.
– Ну, это уже вопрос к нему, наверное. Почему-то он уступал. Я не уступал. Если бы даже стояли здесь месяцами, не уступал бы. Кто бы меня ни пугал митингами, автоматами, кулаками.
Всего три...
– Более двух лет у нас существует парламент, сформированный по партийным спискам. По-вашему, парламент у нас реально партийный? Что такое партия вообще?
–Махачкала первой в Дагестане провела выборы по партийным спискам в представительный орган муниципального образования. В нашей стране налаживается партийная избирательная система. Но здесь свои плюсы и минусы. Эта система идеально функционирует в условиях высокой правовой культуры, зрелого гражданского общества и при минимизации влияния административного ресурса. Руководство Российской Федерации намерено усиливать влияние и роль партий в политической и общественной жизни. Партии будут выдвигать и руководителя региона, в Совет Федерации будут выдвигать представителя от местного самоуправления – городского или районного собрания. Оказывается большое доверие тем, кто избран всенародно: депутатам и городских собраний, и Народного Собрания. Вот как они избраны – это другой вопрос. Если законно мы выбираем того или иного депутата, того или иного руководителя – в любом случае всенародно же это делается. Мы говорим: я избран всенародно. И депутат так говорит, и глава района так говорит, и глава села так говорит. Народ его избрал, и народ вправе спросить: что ты сделал для этого села, района, города?
– От Махачкалы в Народное Собрание избраны трое – по одному от каждого из районов города, не так ли?
– Три у нас от Махачкалы. Это сделано специально, чтобы Махачкала не имела влияния на Народное Собрание. Это незаконно сделано, незаконно распределены квоты: всего три депутата от Махачкалы. Но понимаете, сейчас говорить о том, что три года назад что-то было незаконно сделано, очень тяжело. Если незаконно, – надо было обжаловать. Решение суда получить, доказать свою правоту. Но мы этого не сделали, оставили, согласились, чтобы не спорить: как-никак – первый президент Дагестана. Мы же думали, что у него хорошие намерения. Так как его избрали по предложению президента России, мешать ему в его хороших намерениях не стали. Но сегодня говорильня только есть, а дел – нет.
– Вы жалеете о том, что в судебном порядке не оспорили закон о выборах депутатов НС?
– Очень жалею.
– Депутаты от Махачкалы избраны от разных партий?
– Да. Газимагомед Абдуллаев, Перзият Багандова, Асан Кабардиев – от «Единой России», Фикрет Раджабов – от «Патриотов России».
– На выборах мэра Дербента два основных соперника – Имам Яралиев и Феликс Казиахмедов – находятся в жёстком противостоянии друг другу. Оба кандидата – члены «Единой России». Как так: одна партия даёт двух конкурентов?
– «Единая Россия» не выдвигает двух. Она выдвигает одного, а другой – самовыдвиженец.
– А зачем тогда партия «Единая Россия»?
– Ну, это же вы неправильно понимаете. «Единая Россия» оттого, что двое её членов выдвигаются на одно место, не виновата. У «Единой России» есть программа, а кто эту программу исполнит: Яралиев или Казиахмедов – неважно. Это же конкуренция, демократия. Кого изберёт народ – с того и будут спрашивать исполнения этих программных тезисов «Единой России».
– Это же внутрипартийная конкуренция. А как же межпартийная?
– Вы не понимаете. Выдвижение двух однопартийцев на одно место не противоречит закону. Партия делает ставку на одного, а второй, третий и т. д. члены партии могут идти самовыдвиженцами. Народ выдвигает остальных.
– То есть партия делает ставку на Казиахмедова?
– Руководство партии. Секретариат партии.
– А как быть с директивой руководства «Единой России» проводить внутрипартийные праймериз, прежде чем выдвинуть кандидата на местных выборах? Ведь партия вынужденно приняла это решение после ряда проигрышей на местах, когда на выборы от «ЕР» шли слабые кандидаты, полагавшиеся на административный ресурс.
– Устав «Единой России» не ограничивает количество кандидатов на выборах. Многопартийность, демократические принципы устройства власти в том и заключаются, что если региональный секретариат сделал ставку на одного, в данном случае на Казиахмедова, то этим не закрывает возможность для Яралиева через самовыдвижение выставить свою кандидатуру на выборах.
– Почему, на ваш взгляд, секретариат решает ставить на Казиахмедова?
– Им дано такое право. А почему он должен ставить на Яралиева?
– Кто как политик сильнее: Яралиев или Казиахмедов?
– Сильный – Яралиев. А сильного Яралиева не хочет наш президент. Не хочет и поэтому неофициально даёт указание, что этого делать нельзя. Почему-то сильного не захотели. Надо вопрос этот задать секретариату во главе с Зайналовым.
Спросить: Шамиль Магомедович, дорогой, вы видите сильного, эрудированного, опытного человека; сегодня он возглавляет район, уже есть плоды, почему вы его не хотите? Я бы с удовольствием выдвинул Яралиева. Я буду поддерживать его. Я знаю, что он больше сделает, чем Казиахмедов. Казиахмедов себя исчерпал. Он сделал то, что мог сделать, дальше он не может. А для народа надо больше, народ хочет большего. Но он не может. Почему он дороги не расширяет, канализацию не строит, водопроводы, мосты? Почему не обновляет фасады домов? А почему в Махачкале это делается? Иди у Махачкалы учись. Если Махачкала не устраивает, иди у Москвы учись. А почему старого образца всё?
Я сам уйду
– От Дербента перейдём к родному для вас Левашинскому району. Нурбаганд Гапизович давно сидит на своей должности…
– Очень давно. Человек много сделал для района. Но ему уже 72 года. Он не должен был идти на следующий срок. Но дальше, видимо, тоже хочет. Если хочет, что мы можем сделать? Я, например, не согласен с его поступком. Я бы на его месте поблагодарил народ – столько лет ему оказывали доверие. В самом деле, он хороший человек, достойный, мужественный. Но и возраст, и здоровье… Горный район с огромными площадями отгонных пастбищ. В 72 года поступок, я бы сказал, неправильный. Ну не бывает в 70 – 80 лет… Ни президента не бывает, ни правителя не бывает, ни мэра не бывает. Самому надо решение принимать. Может быть, когда мне 70 лет будет, я тоже таким стану. Я, например, считаю, что в 70 лет, если даст Бог доживу, сам уйду. Даже если все выйдут просить, не останусь.
– Вы сами кого поддерживаете там?
– Есть молодёжь. Есть первый заместитель главы района Магомедгаджи Магомедов, уже пять лет там работает, знает район, знает людей, энергичный, такой же, как Нурбаганд Гапизович в молодости.
– В Дагестане есть оппозиция? Что такое оппозиция? Оппозиция у нас партийная или её представляют отдельные личности?
– В Дагестане много политиков, общественных деятелей и простых людей, которые имеют свои особые, отличающиеся от руководства республики представления о приоритетах развития республики и путях стабилизации общественно-политической ситуации. И члены «Единой России» имеют расходящиеся точки зрения. Это нормально. Внутрипартийная дискуссия необходима для разрешения противоречий. Вы помните, как мы отказывались от принципа «необходимое единогласие», прививаемого коммунистами? Ведь один человек или группа людей не могут обладать абсолютной истиной или узурпировать её. Я прошу не путать понятие «оппозиция к руководству» с понятием «оппозиция к государству», то есть к общественному строю, к которой скатываются террористы и экстремисты. Оппозиция должна быть конструктивной. Она должна выдавать продуктивные идеи и указывать на ошибки и упущения правящей партии или группы.
В Дагестане из понятия «оппозиция» хотят создать ругательное слово. Без оппозиции власть слабеет. Вот я своим подчинённым говорю, когда СМИ критикуют город: значит, вы не дорабатываете, а когда не критикуют, тогда хорошо работаете.
– Вы считаете себя оппозицией руководству республики? Или противоречия с ним носят рабочий характер, они, скорее, хозяйственные, чем политические?
– Неет! В оппозиции быть не к кому. Те люди, которые сегодня работают, не имеют того практического опыта. Все ступеньки я прошёл от рядового рабочего (в 1971 году я был грузчиком в порту). Я знаю жизнь рабочего, я знаю жизнь специалиста, я знаю жизнь руководителя среднего звена и высшего руководства. Поэтому мне легче разговаривать со всеми: и с журналистами, и с рабочими, и руководством, потому что это всё мне пришлось пройти самому. И было время, когда было очень тяжело, было время, когда в кармане не было денег, чтобы покушать. Пока сам на себе этого не испытаешь – не поймёшь. Поэтому оппозицию просто не с кем делать. Я не считаю себя оппозицией: есть руководство республики. Есть люди, которые работают, и я делаю замечание: давайте немножко по-другому работать, давайте, если слово дали, держать его, давайте оглянитесь назад – что люди о нас говорят, о руководстве. Поработайте там внизу. Вот так закрыться в кабинете, не выходить к людям, не изучать?.. Когда не были руководителями, не изучали, с людьми не встречались, не вникали, трудностей не видели, и когда руководить стали, – не общаются. Всё время говорить, что всё хорошо, экономика растёт, Дагестан находится под контролем. Да, находится под контролем – бандитов, но не руководства республики. Как же, уже первый пост наш – у площади – дважды обстреляли, двух-трёх милиционеров убили, двух-трёх ранили. Не говоря уже о других инцидентах на площади. И о каком росте экономики мы говорим, если наши граждане, наша молодёжь оказываются в лесах и правоохранительные органы их уничтожают?! Это наши дагестанские дети. Если бы наши социально-экономические проблемы были решены, общественно-экономическая ситуация была бы прекрасной, этого бы не было. Нам надо вместе работать. Если федеральные правоохранительные органы работают с бандитами, мы, политики, должны параллельно работать с землячеством, общинами, уважаемыми людьми, чтобы наши дети, братья не пошли в лес. Их надо привлечь, разговаривать с ними и трудоустроить их. А то получается: правоохранительные органы их бомбят, они и их родственники мстят, спираль мести раскручивается, они убивают безвинных милиционеров, политиков, депутатов. Поэтому мы, начиная от президента республики и заканчивая руководителями муниципалитетов, должны работать с общественностью, поддерживая связь с общинами района, землячествами в городах, и параллельно с правоохранительными органами составить единую программу и вытащить их из леса. А ещё лучше – не пускать их в лес, обустраивая жизнь.
– По-вашему, президента нужно избирать или назначать?
– Ну, сегодня на этом выборе остановилось руководство России. Если бы мы были готовы нормально, демократично проводить выборы, конечно, можно было бы прямо избирать. На сегодня, в переходный период, существующая схема избрания – это нормально.
Заряд сепаратизма
– Следующий вопрос, с одной стороны, уже утратил актуальность, с другой – по инерции ещё будоражит умы многих наших сограждан: как вы относитесь к тому, что Дагестану нужен свой Рамзан Кадыров (обстановка в Чечне такая же слабоуправляемая, как и в других республиках Северного Кавказа)?
– Кадыров – на своём месте, мы – на своём. Он сумел найти общий язык… Не всё там так просто, конечно, но, как бы то ни было, человек работает, старается. Здесь по-другому, может, нужно работать, но в любом случае человек должен быть требовательным к себе и к остальным. Здесь нужна и крепкая рука, но, кроме крепкой руки, человек должен и слово уметь держать, и доверие народа должно быть. Одной крепостью всего не сделаешь: надо знать и экономику, и социальную сферу.
– Мои наблюдения и опыт общения с влиятельными и влияющими на ситуацию в республике людьми показывает, что в их среде нарастает пока ещё не осознанное ими самими недовольство политикой центра, несущее в себе заряд сепаратизма (могу привести конкретные примеры). Согласны ли вы с этим наблюдением?
– Послушай (зачитывает телеграмму на имя Председателя Правительства РФ Владимира Путина):«Существует параллелизм в работе госорганов и муниципалитетов в решении социальных вопросов, так как местные власти не могут абстрагироваться от решения социальных проблем населения, что ведёт к излишним административным затратам; нет механизмов взаимной ответственности территориальных подразделений федеральных органов исполнительной власти и служб местных властей по решению социально-экономических вопросов по развитию территорий. Многие проблемы связаны с отсутствием у муниципалитетов реальных рычагов воздействия на граждан и юридических лиц по обеспечению исполнения законодательства». Вот этой стыковки муниципалитетов и территориальных подразделений федеральных органов нет. Должна быть координация деятельности по соглашению. Они должны совместно с нами работать: миграционная служба, налоговая служба, казначейство, прокуратура, МВД. Местная власть существует для обеспечения нужд населения. Но эти органы тоже ведь созданы для обеспечения нужд населения, в то же время всё брошено на муниципалитеты. Хорошо, я давно работаю, меня уважают, у меня проблем с ними нет. Но в то же время нет законной стыковки: мы работаем сами по себе, они – сами по себе. Руководители местных структур назначаются без согласования с нами. У меня-то с ними проблем нет, я могу регулировать, но если на моём месте будет другой человек, они будут его обходить, как обходят других глав муниципалитетов, а те мучаются.
– Развивая тему координации с федеральными органами власти: с тех пор, как вы стали мэром Махачкалы, вы говорите о необходимости муниципальной милиции.
– Согласно закону о местном самоуправлении (№ 131 ФЗ) муниципальную милицию мы должны были образовать к 1 января 2009 года. Но окончательное введение в действие этого закона отложили на 2011-й, вопрос о формировании муниципальной милиции был перенесён на эту дату. Если сохранится закон в действующей редакции, где он обязывает формировать муниципальную милицию, тогда будет легче. Вот с гор спускаются люди, захватывают землю на Тарки-Тау, возле берега моря, строят дома – мы не можем их снести. Начинается противостояние, и вооружённое, и без оружия. Нет милиции, милиция не всегда принимает в этом участие. В то же время муниципалитет не может требовать от милиции, не может повлиять на неё, внушение сделать. Получается, что человек за одну-пять ночей каркас поднял, хибарку построил, огородил – и пускает туда бабушку или какого-нибудь инвалида и идёт в суд узаконивать самозахват. Вот Махач Гимбатович за один день узаконил четыре самозахвата. Вы представляете: четыре решения суда! Как может федеральный судья четыре заседания провести за день?! По узаконению самозахвата и передаче земли в собственность! Я подал заявление в Квалификационную коллегию судей, чтобы его отстранили от должности. Во-первых, он не имеет права землю в собственность передавать, во-вторых, он принял решение без участия представителя администрации, в-третьих, подделал доверенность представителя администрации и подшил к делу. Мне пришлось обжаловать его действия в Верховном суде – суд отменил его решения. Такой федеральный судья не должен работать, чей бы брат он ни был: хоть президента брат, хоть мой брат. Наши братья, если будут превышать свои полномочия, документы подделывать – президента брат, мой брат, – как тогда дальше быть?
– На совещании городской антитеррористической комиссии вы упомянули, что милиция не впервые переживает ступор. Что общего между состоянием милиции в те дни и милицией образца 21 мая 1998 года?
– Вы помните, когда я в прошлом году начал строить водохранилище, здесь у меня по указанию президента с проверками были одновременно прокуратура, МВД, Счётная палата, налоговая инспекция, КРУ. Они здесь всё проверяют, все МУПы, а работа идёт. Я сказал: за один год сдам водохранилище – я сделал. Проверяющие проверяющими, а объект сдали вовремя. Так же было у меня, по большому счёту, и с путепроводом. Восемь с половиной лет я работал в правительстве, ежегодно при формировании бюджета о нём говорили: вот этот мост надо менять, вот этот мост надо строить. Но никто не осмеливался. А я сюда пришёл, сразу начал его демонтировать и монтировать начал сразу. Мною было сказано председателю Госсовета, что я его за один год построю – мы его построили без одного дня за девять месяцев. В истории России такого нет, чтобы за один год построили мост длиной 54 м и шириной 22 м. И то – за девять месяцев! У него самый меньший срок, даже если будет идти бесперебойное финансирование, – три года, не меньше. Принципиально поставил цель, в три смены днём и ночью работали. 26 марта начали демонтировать, а 27 декабря всех пригласил и поехал ленту резать.
Вот таким же образом мы построили социальный реабилитационный центр возле 29-го садика, недалеко от Центральной больницы, на 500 детей. Это дети, которых раньше вывозили в Москву, Подмосковье, тратили огромные деньги: и семейный бюджет, и государственные средства. Это больные дети, которые ходить не могут, – их выво-зить туда приходилось. Красивое, в стекле здание. Его мы построили за полтора года.
Роддом № 4, водохранилище. Видные объекты, не говоря уже об этих улицах, парках, тротуарах. Вот эти моменты, которые годами можно было мусолить, на 10 – 15 лет переносить окончание строительства, мы сдавали за год-полтора. Сразу создали вид – вид столичного города. Появились современный родильный дом, современный реабилитационный центр, водохранилище с канадскими очистными фильтрами. Сейчас заканчиваем Тарнаирские очистные сооружения на 240 тысяч кубов: до конца года завершим. Буквально на днях мы запускаем Каспийские очистные сооружения по очистке канализационных стоков первой части. Мощность – 120 тысяч кубов в сутки. По завершении подземного тоннеля экология на побережье Махачкалы и Каспийска будет стопроцентная. Технология строительства уникальная. Подрядчики – бригада, которая специализируется на строительстве метро. 54 человека работают под землёй беспрерывно: одни заходят, другие выходят – стройку нельзя останавливать. Землеройные «кроты» запущены на глубину 13–35 м; бурят тоннели, и туда под высоким давлением заливают железобетон. Он становится, как мрамор. И ни один руководитель не спрашивает: как дела, что там делается? Не нужно им всё это...
– Как вы оцениваете первые шаги нового министра ВД Али Магомедова, в частности в сфере кадровой политики?
– Первые шаги нового министра неплохие: на работу без денег принимает, от своих подчинённых требует работать без взяток, звания даёт, не создавая препятствий. Это же хорошо. Если он так и дальше продолжит… Если только наш президент Муху Гимбатович оставит его работать без политических заказов…
– Существует ли в Дагестане местное самоуправление как таковое?
– Обязательно.
– Но как же, почти все муниципалитеты на 90 – 95 % дотационные, экономически не развитые. Главы МО существуют только как некие промежуточные звенья по перекачке денег из республиканского бюджета до конечных бюджетополучателей.
– Несколько лет назад и того не было. Сегодня нет-нет, но хоть какие-то копейки собирают… Вы понимаете, местная власть имеет контакт с населением, она ближе к населению. Я почти девять лет работал в правительстве, принимал министров, председателей комитетов, замминистров, в лучшем случае. Один день в неделю или в две принимал простых людей со всей республики. Больше контакта с населением не имел. А сегодня я имею контакты с детским садом, школой, вузами, пенсионерами, участниками войны, афганцами – с кем только мы ни контачим, кто только у нас на приёме ни бывает. Это местное самоуправление, мы работаем для народа. Я сегодня знаю, допустим, у кого в каком доме вода не поднимается, где вчера остановилась котельная, по чьей вине: Горводоканала или Горэлектросетей. А правительство же об этом не знает. Ну когда это в правительстве первоклассники или дошкольники бывают? На уровне местного самоуправления доступность людей нам и нас – людям чувствуется. Другое дело, что не всегда быстро мы можем устранять нарушения. Всё от главы зависит.
– Местное самоуправление – это способ для населения самоорганизоваться. Не противоречит ли природе местного самоуправления наделение главы субъекта федерации правом снимать главу муниципалитета с должности?
– Нет, никто же не снимает. Если руководитель муниципалитета не исполняет свои обязанности, любые из 42, которые возложены на него законом о местном самоуправлении, начиная от организации опеки и попечительства и заканчивая детскими дворовыми площадками, если их не исполнять, городское собрание вправе отстранить его. Если я не буду на работу ходить, буду где-то по свадьбам тамадой пьянствовать… Бывает порой: ищут главу бумагу подписать, а его нет; люди ждут, тысячи человек, а я где-то отдыхаю. Нет света, нет воды – я не реагирую. Соберётся городское собрание – они меня отстранят. А дальше материал соберут и направят в следственные органы или в суд. Если я просто какую-то мелочь не сделал, меня никто не отстранит.
Номер газеты
- 4 просмотра