С самого дня вступления в должность президента РД Муху Алиев регулярно вопрошает: «Что им нужно?, почему молодёжь уходит в лес?, чего они добиваются?, кто за ними стоит?» Нельзя было не заметить, что в последнее время эти вопросы вышли на совершенно новый качественный уровень: «Какова их идеология?, бандитов среди них больше или людей, связанных с религией?, почему мы проигрываем им в идеологической борьбе?» В ответ же слышно всё что угодно, кроме правды. Создаётся впечатление, что либо её «наверху» никто не знает, либо она там никому не нужна. Условно остановившись на первом варианте, предлагаю читателю своё видение ситуации.
С экрана телевизора часто раздаются фразы вроде: «Нам дают молиться, не мешают поститься, позволяют отправляться в хадж, так чего же нам не хватает?!» Подобная формулировка говорит о некоем «неофициальном» понимании проблемы именно как религиозной идеи, но это никак не мешает полностью списывать «лес» на бандитизм, безработицу и западную поддержку. Господа, пока вы будете довольствоваться формализмом, обманывая друг друга, вы так и будете «проигрывать идеологически», а ситуация при этом только усугубится. Да и как можно выиграть идеологически у того, об идеологии кого ты не имеешь понятия? Пора вынуть голову из песка и чем-то разбавить силовые методы. Иначе это не идеология – это её отсутствие.
Особенно важно уяснить цель. Если это эффективность в уничтожении экстремистской молодёжи, дальше можно не читать. Работы по оттачиванию профессионализма при штурме жилых домов вполне достаточно. Если же речь идёт об остановке кровопролития, то в первую очередь необходимо объективно подойти к вопросу: почему человек уходит в лес?
Да, безработица создаёт определённую почву; да, кто-то кому-то где-то заплатил. Но от отсутствия работы или за конкретную сумму, пусть даже «зарплату», в «леса» не уходят. Неужели это непонятно?! Вот сколько нужно заплатить лично вам, читатель, чтобы вы отправились в «лес»? С другой стороны, здесь уместно вспомнить слова Надыра Хачилаева из его последнего интервью: «Да если бы за это деньги давали, наше правительство всё было бы бородатым и ходило в коротких брюках». И всё же в «лес», я думаю, его вряд ли заманишь.
Причина, о которой пойдёт речь, конечно, также не является единственной в своём роде. Но почву для «леса» она точно создаёт более плодородную, нежели та же безработица. Как уже догадался читатель, это милицейский произвол и непрофессионализм (Юридическому анализу данной проблемы будет посвящена одна из статей следующего номера. – Прим. ред.).
Прежде чем перейти непосредственно к тезисам, в качестве примера я хочу рассмотреть одну спецоперацию, так и не получившую в СМИ должной огласки. Было это довольно давно – осенью прошлого года. Я останавливаю на ней внимание не потому, что она чем-либо особенным отличалась от остальных. Нет, они все одинаковые. Просто я был её непосредственным свидетелем и могу говорить о том, что видел лично, а не о том, что читал в газетах, которые не отразили и половины тогдашнего беспредела. Это штурм дома по улице Магидова.
Громкоговорителю – нет
С самого утра 20 сентября прошлого года небольшая детская площадка рядом с домом номер 15 по улице Магидова была переполнена людьми в камуфляже. Из громких разговоров, в ходе которых обсуждался план предстоящего штурма, было слышно, что в доме, помимо террористов, находится женщина с ребёнком, не имеющая к ним отношения (как оказалось впоследствии, её там не было). Дело в том, что в этом дворе находились два строения, в одном из которых жил хозяин дома, а в другом – снявшие его через агентство квартиранты, которые и оказались террористами. На момент начала штурма никто из штурмующих понятия не имел о том, кто находится в домах и в каком доме засели террористы. Информация менялась каждые полчаса. На вопрос о том, где громкоговоритель, послышался ответ: «У нас его нет». Окружение дома началось со словами: «Все, кто хотел выйти, уже давно это сделали».
После того, как на прицел был взят каждый сантиметр, один из соседей, наблюдавший данную картину, позвонил одному из жильцов штурмуемого дома, чтобы узнать, в курсе ли тот происходящего. Как оказалось, он, ничего не подозревающий, мирно завтракал. Рядом ещё более мирно сидел его брат. Ни один из них не поверил услышанному. Но сосед с трудом убедил его, небритого и в коротких бриджах, выйти на крыльцо. Увидев десятки единиц оружия, направленного в свою сторону, он готов был сорваться и бежать, но вместо этого инстинктивно крикнул: «Не стреляйте! Я сейчас выйду».
Никто ни на секунду не сомневался, что это и есть террорист. Многочисленные клятвы находившихся на грани нервного срыва силовиков о том, что он будет застрелен в случае малейшего движения, были слышны на всю улицу. Парень еле выговорил, что он не террорист и что в доме остался его брат. Через несколько минут из дома вышел брат, а за ним ещё один молодой человек. На команду «Руки вверх!» последний забежал обратно во двор. После этого начался беспорядочный огонь, который продолжался до следующего утра.
С большой долей уверенности можно утверждать, что, выйди экстремист раньше братьев, их уже не было бы в живых. И потом никто бы не доказал, что они не «ваххабиты». И так еле доказали. А вот ребятам из дома по улице Орджоникидзе повезло меньше: сегодня их с нами нет. И никто уже ничего не докажет.
Описывать подробности самого нелепого штурма, в ходе которого был сожжён чуть ли не целый квартал, я не буду. Как и то, что хозяин дома до сих пор не может подать заявление в суд. И постоянно слышит, что сам виноват: не надо было заселять экстремистов. Это отдельная большая тема. Хочу лишь провести параллели с сегодняшним днём.
Была критика и тогда. Много писали, говорили. Но что изменилось с тех пор? Громкоговорителя как не было так и нет. Но есть и новое. Сегодня не ждут, пока из дома выйдут нетеррористы. Вместо этого аккуратно заколачивают двери, устанавливают «глушилки» и забрасывают гранаты через также аккуратно проделанные в каждую комнату отверстия. Погибших от осколков гранат обвиняют в самоубийстве. Родственникам погибших выдают бумаги о том, что к убитым претензий нет.
Преподаватели вузов с постоянной пропиской по месту жительства, оказывается, находятся в розыске. Более того, розыск стал основанием для не действующей в РФ смертной казни. Соседи, которые не слышали стрельбы с «той стороны», конечно, все до единого врут. Они просто поддерживают экстремизм. Надо бы уголовные дела завести. Или хотя бы предостережения выслать. Информация о том, кого штурмуют, уже не меняется каждые полчаса. Она всплывает после штурма. Ложь уже ни с кем не согласовывается.
Кто-нибудь в состоянии ответить на воп-рос, который задавался тысячи раз: зачем штурмовать дома? Неужели практика никак не убеждает в том, что это самый неэффективный, опасный, дорогой, шумный и непредсказуемый способ обезвредить преступника? Почему его нельзя выследить и схватить? Я вижу только один исчерпывающий ответ: это кому-то выгодно.
Рамки закона
Когда Муху Алиев ругает журналистов, уделяющих больше внимания критике работы правоохранительных органов, чем порицанию экстремизма, он, видимо, не совсем понимает, что подобная критика и есть борьба с экстре-мизмом. А насчёт самих экстремистов… редакция «ЧК» предпочитает лечение болезни уничтожению её носителей. А ещё она упорно отказывается отвергать презумпцию невиновности. В отличие от некоторых.
Какой смысл обращаться к обществу за поддержкой, теряя перед ним лицо после каждой спецоперации? Своим наплевательским отношением к закону правоохранительные органы каждый раз позволяют наблюдателю поставить себя в один ряд с экстремистами, и этим охотно пользуются последние. Посмотрите видеообращения из леса: «Когда вы возьмёте в руки оружие? – Когда убьют вашего отца, брата, сына?! Когда разрушат ваш дом?! ...» – кто дал повод таким призывам? Почему эти призывы действуют?
История милицейско-экстремистского противостояния чётко и ясно свидетельствует: все всплески экстремистской активности были результатом грубой работы правоохранительных органов. Об этом уже много писали. А ведь когда-то позиция экстремистов не выхо-дила за идеологические рамки. Пора остановиться. Непримиримая злоба и уничтожение как самоцель ни к чему хорошему не приведут. Об этом иногда вспоминает и президент. Но ни разу его порой жёсткая критика той или иной спецоперации не стала поводом для расследования. Почему бы не взять один конкретный случай и не довести его до конца? Проведите должный анализ хотя бы последней спецоперации, разложите её по элементам и рассмотрите правомочность и адекватность каждого из них. Накажите виновных. Докажите, что у нас правовое общество!
Да в каком месте оно правовое?! Если человек находится в розыске – задержите его! Судите! Докажите! Обвините! Накажите! Зачем сразу уничтожать?! Экстремист – это человек. У человека есть права. Эти права придумало общество, чтобы быть Обществом. Если нам наплевать на права экстремиста как человека, то чем мы от него отличаемся?
К тому, о чём «ЧК» говорит уже два года, президент приходит только сегодня: не оставляйте эти выводы на словах, обеспечьте наконец общественный контроль за спецоперациями. Думаю, в таком случае их на следующий день придётся признать неадекватными. Неспособность решить проблему экстремизма исключительно силовыми методами особо подчёркивалась Муху Алиевым в его Послании: «Органы власти на всех уровнях нередко продолжают работать формально, без учёта ситуации в целом и в отдельных районах и городах, нет должной наступательности, активности в информационно-разъяснительной работе среди населения. Все ещё сохраняется перекос в сторону силовых методов противодействия терроризму. В отдельных случаях это, может быть, необходимо и оправдано, но сами по себе эти методы, о чём мы неоднократно говорили, проблему решить не в состоянии». К сожалению, как отмечает сам президент, эти слова далеки от того, чтобы стать побуждением к действиям.
Призывая «всех: интеллигенцию, молодёжь, мудрых людей – общими силами противостоять этим негативным силам», силовики в первую очередь должны начать с самих себя – признать свои ошибки и пересмотреть методы работы. Достаточно на полчаса залезть в дагестанский Интернет, чтобы понять, что довольно большое количество молодых людей сегодня симпатизирует экстремистам. Это факт. Когда-то в их положении были и те, кто сегодня в «лесу». Бесконечные обыски без ордера, вымогательства, пытки и прочие издевательства над законом только толкают молодёжь туда. И после этого удивляясь тому, как легко экстремисты вербуют молодых людей, вы без зазрения совести обращаетесь к обществу. Знаете, кто формирует его мнение? – Соседи тех, чьи дома штурмовали. Знаете рядовой ответ обывателя на вопросы: зачем нужны эти штурмы? и почему они длятся сутками? – Чтобы поднять шум вокруг проблемы и потому что им платят за каждый час. Даже сумму назовут: 18 тысяч.
P. S. Как-то в редакцию наряду с десятками СМСок благодарности за правду пришла и такая: «Опять спецоперация, и опять «Черновик» будет кричать о том, что убили невиновных. Почему же менты не идут ко мне, к моему соседу или к вам лично в дом, скажите, господа хорошие?!»
Дело в том, что степень вины определяет закон. Он же предполагает, что, пока вина человека не доказана, он не виновен. А когда убивают невиновных, нам необязательно ждать, пока убийцы придут в ваш или наш дом. К сожалению, кроме нас, «кричать» почти некому – вот и приходится «кричать» так, чтобы слышали все. Это наше общество, это наши дети. Они появились не с Марса. Они вышли из нас с вами. И в первую очередь их надо лечить.
- 13 просмотров