Джамалутдин Омаров не только мэр Каспийска, хозяйственник, политик (хотя он утверждает обратное), но и бывший работник правоохранительных органов. До своего избрания мэром в 1998 году тридцать лет проработал в милиции. Более трёх лет назад был убит его брат, замминистра МВД по РД генерал Магомед Омаров. Именно поэтому Джамалутдин Омаров является одним из тех, кто имеет и моральное право, и компетенцию говорить о качестве работы милиции, раскрываемости преступлений, и ещё о многом другом.
– Вы помните ситуацию, связанную с убийством Рашида Газилалиева? Тогда адвокатам обещали, что их допустят к материалам следствия и к той информации, на основании которой МВД РД принимало решение блокировать квартиру и убивать Газилалиева. Адильгерей Магомедович утверждал, что Газилалиев ваххабит, что и жена у него такая же – наследная жена всех ваххабитов, – и что он занимался финансированием НВФ. Так вот, следствие по этому делу с участием адвокатов покойных саботировалось: следователя, ведущего это дело, дважды отправляли в отпуск, к материалам дела адвокатов не допустили.
Общественные организации, столкнувшись с такой ситуацией, теперь ставят вопрос на предстоящем митинге (см. новость на 3 стр.) об отставке Адильгерея Магомедтагирова. Мы очень часто слышим подобные истории. И очень часто наблюдается просто-напросто «охота на ведьм» – жертвуют, причём очень легко, жизнями молодых людей. В связи с этим и на редакцию «ЧК» идёт давление. Два уголовных дела уже возбудили, высока вероятность, что ещё в отношении 4–5 журналистов «ЧК» возбудят уголовные дела. Начали даже проверять нашу бухгалтерию…
– А при чём здесь бухгалтерия?.. Я понял, что вы хотите сказать. Конечно, такое есть. Но этого не должно быть со стороны правоохранительных органов. Ведь президент РФ не говорит, что если СМИ кого-то критикуют, нужно прийти и действовать насильно. У них это привычка. Имеется в виду МВД и лично министр. Вместо того чтобы свои ошибки исправить, они хотят душить. Именно по вашему случаю я не могу сказать, кто прав, а кто нет. А вот то, что не раскрывают преступления в отношении своих же, – это факт. Я тоже такой же пострадавший, потерпевший, как и вы, наверное. Убили моего брата, помните?.. генерала, заместителя министра МВД Магомеда Омаровича. Адильгерей Магомедтагиров обещал, что преступление будет раскрыто завтра-послезавтра. Три с половиной года прошло. Где же раскрыли? Ни одно преступление не раскрывают они. Или списывают на ваххабитов, или не могут раскрыть. Автоматы нашли, гильзы нашли, гранаты нашли…
Это наше дело. Личное
– Ну, ведь какие-то версии убийства должны быть?
– У них их нет. Как бывший работник милиции говорю: оперативная служба у них не работает.
– А вы сколько лет проработали в милиции?
– 30 лет. С рядового до полковника. Тогда совсем другая милиция была…
– Помнится, когда убили вашего брата, органы тоже пытались списать его якобы на ваххабитов?
– Нет. Какой ваххабизм? Как они могут списать на ваххабизм, если это не так. Просто они его не раскрыли. Потому что сами руководители МВД помешали раскрыть.
– Как помешали?
– Не дали раскрыть. Как мешают? Как вам (редакции «ЧК») мешают сейчас?
– А кто вёл следствие?
– МВД и прокуратура.
– Здесь же возникает вопрос контроля над следствием, например, родственниками.
– Не дают. Министр всегда говорит: «Не мешайте мне работать».
– У вас, как родных, наверное, есть какие-то свои предположения, версии убийства?
– Это уже наше дело. Личное. Они должны были раскрыть это преступление… Совести нет! Они бессовестные люди! Они должны были его раскрыть. Если они это преступление не раскрыли, я уверен, что ни одно преступление не раскроют. Ни одно. Посмотрите, каждую неделю полковника убивают. Что же не раскрывают? В то время, когда убили Магомеда Омаровича, молодёжь хотела выйти вот так же, как сейчас. К сожалению, я не дал этого сделать. Магомедали Магомедович меня просил: не надо этого делать. Тогда я сказал, что не надо наше горе превращать в митинг, хотя другой мой брат думал его провести. Вся молодёжь хотела выйти тогда и спросить у министра, почему убили Магомеда Омаровича? Он не понял. Забыл, наверное, это. И сейчас это всё можно повторить. Спросить у него: почему не раскрываются преступления? Он же обещал раскрыть. Просил дать время – дали время. Ну, где же раскрыто? Кому-то выгодно это всё.
«А-а-а-а-а-а!» – кричит
– Вы сами говорите, что слишком много убивают милиционеров, полковников. Слишком много, чтобы не подумать, что это внутриведомственная конкуренция?
– Я с вами согласен.
– То есть сама милиция, должность милиционера стала не столько должностью милиционера как таковой, сколько способом жить за чужой счёт, своего рода «золотым местом»?
– Я бы не сказал, что там убивают за место. Никому, например, место моего брата не нужно было. Мой брат только воевал всё время с преступниками и ваххабитами, находился в самых горячих точках, его знали как мужественного, порядочного и бесстрашного командира.
– Джамалутдин Омарович, не кажется ли вам, что сейчас, к сожалению, так получается, что борьба с экстремизмом стала тем, чем прикрывают реальный непрофессионализм, некомпетентность, нераскрываемость?
– Конечно. Некомпетентность работников наших правоохранительных органов – это беда. Не могут раскрывать. Ну что я буду говорить? Не пойман – не вор. Что я буду говорить? Что там взятки, там продаются должности, погоны, транспорт? Что это всё я буду говорить, что ли? Оно же так и есть. Это ж коммерческая структура. Сегодня что творится в МВД – это один Аллах знает или сам министр.
– А ваш брат состоял в кадровом резерве на должность министра?
– Нет.
– Многие думали, что Магомед Омаров в силу своего влияния, авторитета выступал прямым конкурентом тому же Адильгерею Магомедтагирову.
– Да нет, там по национальному признаку он не подходил. Если бы даже Адильгерея сняли, Магомеда Омаровича не назначили бы.
– А какова процедура назначения? Какие возможности у заместителя стать министром?
– Да никакие. Я не помню, чтобы кого-то из резерва назначили министром. Все они приходили из Москвы или из обкома. Разиванов, Свистунов пришли с обкома, Рытиков – с Москвы, двое последующих – тоже с Москвы. Ну и Адильгерей, будучи начальником милиции, когда был нужен срочно человек, – вы ведь помните эти события? – был назначен министром.
– А тогда не было варианта назначить человека из Москвы?
– Не знаю. Не могу сказать. Это вопрос был решён без нас в течение одного дня.
– Вы уже давно не работаете в милиции?
– 10 лет.
– На момент вашего ухода из милиции как обстояло дело с оперативной работой?
– 15–16 лет назад у нас милиция была хорошая. Был очень грамотный министр ВД Абдуразаков. Грамотный, толковый, образованный, культурный. Вы не видите, что ли, как себя ведёт нынешний министр? «А-а-а-а-а-а!» – кричит.
– У нас республика вообще очень сложная. Мы всегда живём в состоянии сложного согласия.
– О-о-о-чень сложного. Это говорить даже не надо. Сложное состояние.
– Сложное согласие многосоставно. И религия, и тухумы, и кланы, и национальности. И вот такая силовая доминанта МВД, в которой доминирует сила, грубая, топорная, формирует репутацию республики как не управляемой иначе как силой. Такое понимание управления обществом только провоцирует распространение протестных настроений. И тот же экстремизм нужно «гасить» как-то по-другому. Сила порождает противодействующую ей силу. Тем более в нашей республике, с нашим менталитетом.
– На 100 % согласен с вами. Многих наших работников убили не от того, что их хотели убить, а от того, что они допускали незаконные меры в отношении задержанных. Не знают потому что человек виновен или нет. Я бы сказал, что они делают, но мне это неудобно. Как можно безвинному человеку подкинуть патроны или наркотики?! У человека, не имеющего абсолютно никакого отношения к наркотикам, находят их в кармане. А такие вещи есть. Разве мало таких вещей?
– Сюда можно отнести и некоторые проводимые спецоперации?
– Да. Можно отнести.
– Получается, что презумпция невиновности не действует в полной мере?
– Да. Я не удивлюсь, если сегодня-завтра возьмут и у меня начнут спецоперацию дома. Потому что я чем-то не угодил им. Или у вас это сделают.
Они из него
офицера сделали!
– А как бы вы оценили ситуацию в Каспийске? Сейчас Адильгерей Магомедович мало того провалил работу по борьбе с экстремизмом, раздул то, чего нет, так он ещё требует от глав администраций формировать списки «неблагонадёжных».
– Для этого у них есть люди, которые должны работать.
– А вы вообще уверены, что такие списки надо вести?
– Я думаю, что надо вести списки неблагонадёжных людей, и мы этим занимаемся. Этим должны заниматься не только они, но и мы. Вы ведь знаете, что у нас неблагополучных людей очень много. Наркоманы есть у нас? Есть. «Лесные» люди есть? Есть. Поэтому я понимаю, что списки надо делать и работать с ними надо, но не такими методами. Вовремя пресекать надо это всё.
– Подозреваем, что в среде «лесных» много людей, повязанных с милицией.
– Вполне возможно. Я объясню вам сейчас. А разве моего брата убили без поддержки милиционеров? Там это есть. И мы знаем. И сам Адильгерей Магомедтагиров знает, кто из работников милиции связан с убийством Магомеда Омаровича. Я с ним разговаривал. Они из него даже офицера сделали потом. Вот вам ответ. Они из него офицера сделали! Из того, кого подозревали в участии в убийстве Магомеда Омаровича.
– То есть вы хотите сказать, что они могли задействовать «лесных»?
– Нет. С «лесными» тоже у них есть связи. Они помогают им. Сегодня в правоохранительных органах есть люди, которые помогают «лесным», – и поддерживают связь, кормят их.
– А для чего им это нужно?
– Это у них нужно спросить.
– Создавать видимость, что есть экстремизм?
– Да.
– Вы хотите сказать, что нам нужен другой министр? Гражданский?
– Зачем гражданский. Погоны же никому не мешают.
– Речь идёт не о погонах. Здесь нужно говорить о восприятии, мировоззрении, жизненной позиции человека.
– Нам нужен новый министр.
– Новый министр из числа дагестанцев или, к примеру, из Москвы?
– Почему, разве мало дагестанцев? Разве мало чистых работников?
– Сейчас можно очертить круг кандидатов?
– Сколько хотите. Любого начальника милиции. Чистого, честного человека. А он откуда пришёл? Начальником милиции был. Он же тоже большую должность не занимал. Срочно нужен был, нашли же тогда его.
– И сейчас найдут?
– И сейчас найдут! Обязательно. Почему нет.
– Мы же понимаем, что говорим не просто о каком-нибудь министре одного из министерств Правительства Дагестана. Мы фактически говорим об одном из влиятельнейших людей в республике, негативно влияющем, к сожалению. Получается, мы говорим о политике. Что такое МВД? Это часть аппарата государства…
– Это не часть. Это большая часть. Огромная часть.
– В любом случае, министерство должно находиться под политическим руководством.
– Конечно.
– Они же не должны быть политиками?
– Нет. Все мы подчиняемся президенту, который руководит республикой. Понимаете, больше 10 лет должность министра занимать нельзя. Он должен был написать заявление и уйти.
– На фоне такой милиции и прокуратура, и следственный комитет выглядят недееспособными. Милиция должна предотвращать преступления, проводить профилактику…
– Не только. Я согласен с вами, но милиция должна и раскрывать преступления. В следственном управлении нет оперативной службы, которая раскрывает преступления. Они делают свою работу только на основе того, что дали оперативники.
– Вы вообще как считаете: 20 тысяч милиционеров – это много для республики?
– Немало. Их нужно правильно использовать.
– А во времена Абдуразакова милиционеров сколько было?
– 16 тысяч. Тогда хорошо работали и совсем по-другому. И таких нераскрытых преступлений не было. Столько нераскрытых преступлений разве оставляют? Вы представьте, сколько даже работников милиции убито и их убийства не раскрыты. Как вы думаете, это хорошая работа? Это хорошо или плохо? Отвратительно.
Свои продают
– Представим ситуацию, что Адильгерею Магомедтагирову дадут карт-бланш. Ведь в Москве могут считать, что именно такой «силовик» здесь нужен?
– Я не могу сказать. Пусть думают те люди, кому это положено.
– Может ли такая ситуация привести к войне? Не идёт ли она уже сейчас?
– Можно. Маленькая война. Гражданская. Как не война, если каждую неделю убивают полковника. Это небольшая война, партизанская. Машина милицейская едет, а из леса стреляют. Месяц назад в селении Сергокала я проезжал в месте, где начинается подъём в Урахи, а там из леса обстреляли милицейскую машину. Кто-то же знал, что милицейская машина будет там проезжать. Там же каждый день десять милицейских машин не проезжают. Значит, продают. Продают своих. Те же работники милиции.
– Хорошо бы чётко обозначить грань между борьбой с бандитизмом и прессингом в отношении верующих людей.
– Ислам путать с преступностью нельзя. Наши бандиты, используя ислам, это делают. Как можно кричать: «Аллах Акбар!» – и быть наркоманом? А это бывает.
– В Каспийске в этой части вы как оцениваете ситуацию?
– Более или менее. У нас в городе два убийства, и я их знаю все, до деталей. Раскрытые, и в то же время не раскрытые. Правоохранительные органы поломали одно дело. Человек был арестован, задержан, 3,5 месяца сидел, а правоохранительные органы его освободили. Неоднократно обращался ко всем руководителям правоохранительных органов. Никак не могу добиться, чтобы его арестовали. Хотя был изъят нож, обнаружена кровь. Отпустили за красивые глаза, так и напишите! Ещё одно убийство – бывшего прокурора Карабудахкентского района Омарова. Убийца сидит, но следствие должно доказать, что самому убийце он не нужен был! Кто его заказал?! Заказчик не задержан. Хотя все знают, кто заказал. ]§[
- 27 просмотров