Корреспондент «Власти» Муса Мурадов считает, что у обострения ситуации в Ингушетии пaомимо политических есть и финансовые причины.
Накануне разгона митинга в Назрани 26 января часть Ингушетии, в которой, по словам Мурата Зязикова, «ничего особенного не происходит», была объявлена зоной контртеррористической операции. Когда я об этом услышал, сразу вспомнил свой недавний разговор с московским милиционером, несколько лет служившим по контракту в Чечне.
Встретился я с ним в одном из отделений ГИБДД, где проходил техосмотр. Узнав, что я из Чечни, гаишник спросил:
– Как у вас там, успокоилось?
Я ожидал, что за этим вопросом последует рассказ о тяготах чеченской командировки, и поспешил сообщить, что в Чечне теперь всё хорошо. Реакция офицера оказалась для меня неожиданной – он заметно расстроился.
– Значит, успокоилось... А как в Ингушетии?
– Пороховая бочка!
– Серьёзно? А подробнее? – оживился гаишник.
Я стал рассказывать, что происходит в Ингушетии. Глаза моего собеседника заблестели. Он подозвал коллегу и, потирая руки, сказал с удовлетворением:
– Вот в Ингушетию мы с тобой, Василий, и поедем!
Я долго не мог понять, в чём причина его радости, ведь в Ингушетии федералов обстреливают чуть не каждый день. Оттуда просто можно не вернуться. Мне объяснили всё мои ингушские знакомые.
– Да, здесь стреляют, порой и убивают, – сказал мне руководитель ингушской правозащитной организации «Машар» Магомед Муцольгов. – Но желающих приехать и послужить здесь от этого почему-то не убавляется. Всё дело в том, что командированные здесь хорошо зарабатывают. Достаточно сравнить: на штатной службе средний размер месячного жалованья оперативника райотдела милиции составляет 10–15 тыс. рублей, а зарплата прикомандированного в Ингушетию – 30–40 тыс. рублей. Плюс командировочные, боевые и прочие выплаты. Таких денег милиционеры не получают даже в богатой Москве, не говоря уже о российских провинциях.
По словам моих ингушских знакомых, многие боевые операции, в частности штурмы домов, где якобы прячутся боевики, на самом деле проводятся без всякой необходимости, просто потому, что участие в штурме – это участие в боевой операции, которая оплачивается по отдельному тарифу. Причём оплата почасовая, потому и долбят саманные дома из танков чуть не сутками.
Простые обыски тоже дело выгодное – после них обычно из домов исчезают деньги и драгоценности. У ингушских правозащитников есть конкретные примеры. Тот же Магомед Муцольгов рассказывал мне, что в декабре прошлого года в доме жительницы Назрани Лиды Тазиевой после обыска (сына Тазиевой вроде бы подозревали в связях с боевиками) пропали $ 1,2 тыс. и все золотые украшения.
Да и блокпосты по-прежнему остаются доходными местами. Про блокпост «Кавказ» на границе Ингушетии и Чечни, через который я сам ездил не раз, сами милиционеры рассказывали, что, чтобы попасть туда на «работу», надо заплатить $ 5 тыс., зато потом можешь считать себя обеспеченным человеком: за проезд платит каждая машина, а трасса довольно оживлённая. Расценки вроде небольшие: с легковушки – десятка, с «Газели» – полтинник, с грузовика – сотня. Но за день приличная сумма набегает. Это если все документы в порядке и ничего запрещённого нет. А если хоть какая-то закорючка в паспорте не понравится, тариф резко возрастает.
А в результате этого всего получается цепная реакция: на беззаконие федералов ингуши отвечают ненавистью и беспорядками, а тем только того и надо – чтобы усиленный режим в Ингушетии сохранялся. Потому что, если в Ингушетии вдруг наступит мир, милиционеры и контрактники потеряют возможность подзаработать.
Совсем недавно такая же ситуация была в Чечне, но Рамзану Кадырову, надо отдать ему должное, удалось её изменить. Разве можно было представить несколько лет назад, что глава Чечни будет устраивать разнос федеральным военным, по ошибке обстрелявшим селение Гехи? И что военный прокурор Максим Топориков будет говорить журналистам, что дело обязательно будет расследовано: «Мы определим нанесённый жителям ущерб и потом примем решение о возбуждении уголовного дела в отношении виновных»?
Прежний президент Ингушетии Руслан Аушев тоже постоянно скандалил с генералами, обвиняя их в превышении полномочий. Когда Аушева сменил Мурат Зязиков, скандалы с военными прекратились. И по мере того как действия федералов ограничивались в Чечне, их активность возрастала в Ингушетии.
Напомню, ещё несколько лет назад в Чечне существовали так называемые ВОВД – временные отделы внутренних дел, созданные из прикомандированных из других регионов России милиционеров. Из-за того, что происходило в этих ВОВД, местные жители ненавидели всех федералов. Сейчас этих отделов в Чечне нет, их заменила чеченская милиция. А в Ингушетии ВОВД были созданы в прошлом году – по словам моих знакомых, в каждом районе. Так что Василию с сослуживцами есть куда поехать.
Журнал «Власть» № 4 (757)
4 февраля 2008
- 16 просмотров