В реалиях Дагестана трудно существовать (о нормальной жизни не может быть и речи) человеку, ищущему истину. Эта сентенция банальна и известна всем и каждому. Но, оказывается, наша система умудряется загонять под каток репрессий даже людей, находящихся по пути вроде бы безвредных идеологических поисков…
Принял ислам? Возьмём на учёт…
Жил в Махачкале простой русский парень по имени Сергей и фамилии Пигарев. Безработный. Семья из пяти человек (мать, отчим – инвалид 1 группы по зрению, сестра – студентка и младший брат) еле сводила концы с концами. Впрочем, бытие Сергея ничем не отличалось от бытия прочих жителей столицы республики, кроме выраженных интеллектуальных и душевных метаний, что в конечном итоге привело нашего героя к исламу уже под именем Сиражуддин. Притом он принялся тщательно соблюдать все положенные канонические установки, вплоть до посещения молитв, идущих в мечети. Особенно Сиражуддин стремился на утренние и вечерние молитвы, ибо знал, что они имеют наибольшую ценность перед Аллахом.
Всё бы ничего, но вскоре у Сиражуддина появились проблемы, о существовании которых даже не подозревал прошлый Сергей. Как только сотрудники Кировского РОВД прослышали о религиозном выборе Сиражуддина, они занесли его в проскрипционный «чёрный список» и взяли на так называемую «оперативную разработку». Стражи порядка стали проводить регулярную слежку за ним; с угрозами выясняли, кто является инициатором принятия ислама; хотели вменить Сиражуддину в обязанность ежевечернее посещение участкового милиционера для проведения «профилактических бесед», где прозвучали и предложения по «обоюдополезному сотрудничеству», заключавшиеся в даче информации обо всех посетителях ранних и поздних молитв в мечетях. Когда Пигарев ответил, что «выбор сделан им самым в рамках конституционной дозволенности исповедовать любую религию», и категорически отказался от «стукачества», правоохранительные органы выбрали иной путь давления. Любая кража и мелкое хулиганство обычно заканчивались вызовами на допрос и обысками у Сиражуддина в доме. Естественно, ничего милиционеры никогда не находили, но представьте себе состояние Сиражуддина, тяжелобольного отчима, матери и близких! И длилась эта нервотрёпка до 13 мая. День Х
15 мая по Центральному телевидению показали сенсационный сюжет из Дагестана. Он повествовал об успешном задержании в Махачкале 13 мая очередного члена группировки «Джамаат» со взрывчаткой, достаточной для уничтожения всего живого на расстоянии 100 м от эпицентра взрыва. Сенсационность материала заключалась в том, что в качестве террориста впервые был пойман коренной дагестанец, русский мусульманин… Сергей Пигарев. Министр внутренних дел РД Адильгерей Магомедтагиров, комментируя происшедшее, проинформировал шокированных россиян о факте пребывания Пигарева в 1994 году в Чечне и Афганистане, где он в рядах боевиков проходил подготовку к диверсионной деятельности. Что же случилось в реальности? Рассказывает Пигарев:
– В 1994 году я служил в рядах российской армии. Безусловно, ни в какой Чечне и Афганистане тогда не мог находиться чисто физически. Не был там и после. А в тот злополучный день ко мне позвонил неизвестный, пожелавший провести процедуру массажа на дому (Пигарев прирабатывал массажистом – прим. редакции). Иду на вызов, навстречу мужчина в спортивном костюме, которого я несколько раз видел на железнодорожном вокзале в милицейской форме. Подходит ко мне, представляется Арсеном и изъявляет желание переговорить со мной. Говорю: «Сегодня времени в обрез, давай перенесём разговор на завтра». Арсен настаивает, в этот момент рядом притормаживают «Жигули», из них выходит знакомый милиционер по имени Нурик. Он тоже горит желанием вступить со мной в диалог. Вновь растолковываю о дефиците времени. Но меня насильно заталкивают в кабину. Здесь начинаются малопонятные монологи с угрожающими подтекстами. Катаемся по городу, объясняю, что опаздываю в мечеть на вечернюю молитву. Неожиданно машина останавливается рядом с площадью Ленина, я выхожу, никто меня не останавливает.
С облегчением вздыхаю, иду дальше по тротуару. Не проходит и двух минут, как снова рядом притормаживает другая автомашина. Из неё быстро выбегают несколько человек, грубо валят меня на землю, приставив пистолет к голове и представившись сотрудниками милиции, спрашивают: «Что находится в пакете?» Не понимаю, о чём речь, но стражи порядка указывают на незнакомый чёрный пакет, находящийся в нескольких метрах от меня, и опять спрашивают: «Что в нём?» Ещё раз отвечаю, что не имею понятия. Его открывают, там какие-то элементы с проводками. Крики, шум: мол, это готовые к применению мина и взрывчатка, которые я, дескать, хотел подложить под комплекс правительственных зданий. Естественно, ни свидетелей, ни понятых нет: спектакль разыгрывается силами одних сотрудников Кировского РОВД. Звонки по внутренней милицейской связи, новые машины, задержание, водворение в СИЗО, телесъёмки: так я и стал знаменитым на весь мир «террористом». Суд и оправдание
После задержания Сиражуддина был произведён и обыск на дому, где работники того же Кировского РОВД находят проксероксированный листок со списком так называемых «Врагов Исламского джамаата», подлежащих физической ликвидации». Других подтверждений вины Пигарева не было и нет. И на основании этой явно сфальсифицированной доказательной базы на Сиражуддина заводят уголовное дело по статьям 222 (часть 1) и 205 УК (терроризм, незаконное приобретение и хранение оружия), которое с оглушительным треском разваливается на процессе, состоявшемся 21 ноября в ВС РД. В задачу статьи не входит выявление и показ юридических и прочих действительно грубейших ошибок в работе правоохранительных структур, но интересно отметить, что государственный обвинитель, вследствие отсутствия иной аргументации, всё время допытывался у Сиражуддина: «Кто же совратил тебя до ислама?» Но суд присяжных, не приняв во внимание столь оригинальные доводы обвинения, признал Пигарева невиновным. Итак, справедливость восторжествовала? Отчасти. Но кто ответит за мучения Сиражуддина хотя бы за период пребывания в СИЗО-1: избиения, ежедневные угрозы, попытки инъекционного введения неизвестных препаратов, распускание слухов, что он собирается покончить жизнь самоубийством? Кто ответит за страдания матери, брата, сестры и гибель отчима, случившуюся за период его нахождения в тюремных застенках? Кто возместит судебные издержки? Боюсь, что никто.
На днях мне пришлось побыть дома у Пигаревых. Им не просто нелегко, им чрезвычайно трудно. Людмила Дмитриевна – мать Сиражуддина – с 1971 года работала оператором на ОАО «Дагнефтепродукт». Ежемесячно получала 2600 рублей! До пенсии оставалось ровно 10 месяцев. 19 октября предприятие приватизировали. Встал и вопрос о сокращениях. И первой уволили – в числе прочих 3-х русских женщин – Пигареву! Появляются проблемы и у Сиражуддина: его снова настырно приглашают на «профилактические беседы» в Кировское РОВД. Последнее приглашение поступило 8 декабря. Похоже, всё закручивается по новой, но Сиражуддин не теряет присутствие духа:
– Это испытание ниспослано мне Всевышним. Всё случившееся со мной – наглядный устрашающий сигнал прочим, желающим принять мусульманство. Если бы я пьянствовал, развратничал, вошёл в какую-нибудь секту – разве случилось бы со мной подобное? Ответ очевиден. С человеческой точки зрения я понимаю моих преследователей: они, создавая имитацию работы, хотят отчитаться перед начальством, но как они, вроде бы мусульмане, будут отчитываться перед Аллахом в день окончательного Суда? ]§[
- 8 просмотров