Работа журналиста насыщена событиями, полна впечатлений и проходит, как калейдоскоп. Калейдоскоп, который состоит из разных кусочков, паззлов. Некоторые из этих паззлов надолго запоминаются.
Паззл 1, отрезвляющий
Если часто пишешь об известных людях с замечательной жизнью и интересной профессией, то постепенно привыкаешь к некоторым особенностям такого занятия. Большинство из них чересчур разговорчивы и отнимают очень много драгоценного времени. Но пространные разговоры – это ещё не самое страшное. Страшное в том, что почти все они страдают манией величия. Слишком себя любят!
К таким людям надо применять выражения типа «славные сыны Дагестана», не скупиться на эпитеты «блестящий», «талантливый», «выдающийся» и пр. Они не знают чувства меры и скромности, льстят сами и ждут лести в свой адрес. И, боже упаси, никакой критики! Смертельно обидятся; о них надо, как о мёртвых: или хорошо или ничего.
Вначале коробит от такой нетрезвости в осознании себя здесь и сейчас. Но постепенно и я за годы очерковой журналистики к этому привык. Поэтому, когда по рекомендации знакомых решил написать об одном дагестанском бизнесмене (люди новой формации всё-таки), то недолго мучился творческими муками. Тяп-ляп: парочку штампов, кусочек афоризма – и материал, щемящий падкую до лести душу, готов.
Я складывал и вычитал, прикидывал, на что потрачу гонорар, когда бизнесмен дочитал последние строки готового интервью с собой и сказал «Нет». «Тут какой-то хвастун, а не я, я не хочу, чтобы это печаталось…» Оторопь взяла от его слов, но я быстро очухался и стал объяснять, что так надо, так принято. Потом его уговаривал по телефону главный редактор. Но бизнесмен так и не согласился на свой сусальный образ в газете. Жаль, конечно, потерянных «строкорублей». Но хорошо, что в Дагестане есть трезвомыслящие люди. Паззл 2, шокирующий
Найти работу, будучи студентом-журналистом, – большая удача. Поэтому я мысленно назвал себя везунчиком, когда мне и ещё одному «вольному художнику» очкастый однокурсник таинственно сообщил, что есть работа в высокооплачиваемой газете. Газета была необычной. Она иногда выходила в свет (скажем, раза три за год) и была региональной. Посвящена была целиком и полностью труженикам газовой отрасли от Махачкалы до самого Сочи. Это означало, что мы имели возможность совмещать работу с отдыхом!
Подозрений тогда не возникло. Сумма оклада будоражила воображение. Замечталось сразу о белых штанах и прочих недоступных студенту радостях жизни. Мы потирали руки в ожидании командировки в курортный город, полный измученных нарзаном людей.
Но надо же познакомить благодарного читателя с главным редактором замечательной газетищи, в которой вдруг открылись для нас вакансии! Человек фактурный, колоритный, дальний родственник известного политика. Эффектно поправляет очочки, блистает лысиной. Производит впечатление на молодых да ранних либеральностью своих взглядов, верой в светлое будущее и усами. Завербовал нас сразу же.
И вот мы уже в городе, насыщенном озоном, фонтанирующем водой, исцеляющей от заворота кишок и прочих недугов. Кто бы мог подумать: здесь, оказывается, развита газовая отрасль, работники которой ждут не дождутся, когда же явятся чёрт знает откуда подающие надежды журналисты и напишут о них сердечно.
На второй день приятелям редактор велел ехать в другой город. А вашего покорного слугу оставил при себе «для чрезвычайно важного задания»… Вы когда-нибудь видели, как детишки, которым добрый дядя дал по сливочному мороженому за три рубля, смотрят на противного подхалима, которому вручили эскимо за десять рублей да ещё потрепали ласково по голове? Не обращали внимание? Совсем не детские взгляды.
Остался я один в номере. Вечером позвонил редактор и велел явиться на тренинг с блокнотом и ручкой. Они мне так и не понадобились. Потому что настала пора подкрепиться. За ужином мы быстро нашли общий язык, разговорились. Я, вообще-то, декадентской наружности абстинент, но когда на столике возник «Багратион», во мне восстал аристократ. Думаете, назюзюкался? Ни в коем разе! А вот начальник – это да. Его уверенная речь о нетрадиционном методе интервьюирования вскоре перешла в бормотание о чём-то сокровенном с тяжёлыми вздохами… Когда очухались, на часах было далеко за полночь. Я не заставил себя долго уговаривать и остался в номере шефа.
Какое-то животное (не помню, какое именно) просыпается каждые 10–15 минут. Убеждается, что ещё не съеден хищником, и засыпает с тем, чтобы снова проснуться через четверть часа. Я за собой такой привычки не замечал, но среди ночи вдруг почувствовал, что мне массируется ухо. Левая? Нет. Правая? Нет! Но у меня больше нет рук… Шеф?!!
У вас волосы дыбом вставали когда-нибудь? Тогда вам не понять. Остаток ночи я глаз не сомкнул. И твёрдо, но вежливо отказывался от предлагаемой пьяным вдрызг редактором крепкой мужской дружбы. А на рассвете убежал к себе.
Разумеется, вскоре я тоже был брошен на периферию. С непопранной честью и чувством неизбывного достоинства переносил все тяготы и лишения. И наотрез отказывался от настойчивых приглашений «в нумера».
Испытательный срок я не прошёл. Откомандированные товарищи не справились с ситуацией, и вместо того, чтобы писать о неутомимых бурильщиках, пустились во все тяжкие. Колбасились в ночных клубах и снимали проституток. Через три дня спустили весь аванс и питались исключительно дешёвыми макаронами, которые варили при помощи кипятильника (а это – целое искусство!). После второй получки в виде бельевых прищепок и хозяйственного мыла, которыми газовики расплатились за внимание к себе, они заявили об уходе.
Белых штанов мы так и не купили. Зато остались воспоминания. Паззл 3, вдохновляющий
В каждой редакции есть календарь всяких памятных дат и дней. И когда не о чем писать, редакция апеллирует к этим «красным» дням. Таким, например, как День ребёнка, в который нас с напарницей отправили в Дом ребёнка, с трудом найденный на краю города.
Дом производил впечатление свежим ремонтом и огромной поварихой с поварёшкой, которая споткнулась о нас, журналистов. Но главное впечатление ещё ждало в кабинете главного директора – пьяный-пьяный главный директор. К нему у нас был большой список вопросов, но мычание собеседника и запах перегара быстро сократил этот список вопросов до количества «три», третьим из которых был «всего хорошего».
Пьяный директор любезно мотнул головой в ответ на просьбу посмотреть на детей и поручил нас любопытным нянечкам. От них мы и узнали, что всего здесь около сотни малышей и ещё что живут малыши здесь до трёх лет: на третий год их распределяют в интернаты.
Детей сюда приносят, отказываясь от них, или их находят в мусорных баках и на скамейках, или… Историй много, и у каждого своя. Такая, например, была у худенького мальчика с большими грустными глазами. Гуляла девочка пятнадцати лет, нагуляла себе ребёнка. Родители за это выставили её за дверь и вычеркнули из жизни. Родился мальчик, которого юная мать принесла в Дом ребёнка. А сама пошла дальше. Гулять…
В общем, вместо нудного и скучного интервью с директором мы сделали живой и трогательный материал, рассказывающий об этом мальчике, которого со дня на день собирались перевести в интернат. И подкрепили статью такой фотографией. В следующие три дня в редакцию звонили семь или восемь желающих усыновить парня, просили дать адрес Дома ребёнка. И нет сомнений, что вместо интерната он живёт сейчас в новой семье…
Иногда профессия журналиста чертовски надоедает. Тогда полезно вспоминать, как ты приносил своими публикациями пользу людям. ]§[
- 5 просмотров