Долгое время считалось, что Россия имеет шанс покорить европы и америки, только вооружившись гармошкой и балалайкой. Однако успех нашей группы «Берингов пролив», играющей «кантри» на родине этого стиля, и дикая популярность «Тату» заставляют усомниться в правомерности такой точки зрения.
Взаимная интеграция еще никому не повредила, а вот втискивание культуры в узконациональные рамки приводит к плачевному результату. Сегодня в Дагестане каждый, кто взял в руки кумуз и запел на своем языке, обречен на некоторый успех, вне зависимости от степени профессионализма, поскольку за ним стоит народность, которая в любом случае будет рукоплескать. В Дагестане нет афро-американцев, и существование группы, которая делает джаз, кажется удивительным и достойным внимания.
Четверо музыкантов, взявших себе странное имя «Розовое здание», вместе уже 5 лет. Когда я впервые попала к ним на репетицию, знала, что «сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь». Потом представления расширились, но все равно остались белые пятна. В их ликвидации мне помогали ударник Эльдар Амиров, клавишник Рустам Сахаватов и бас-гитарист Марат Абилов ( гитарист Роберт Садуллаев присутствовал на виртуальном уровне).
С. — Задам крайне оригинальный вопрос: почему именно джаз?
Э. — До этого был рок. А затем случился джаз, поскольку это непременное состояние любого ищущего музыканта. В нем есть все, в частности, свобода самовыражения, поиск, балансирование на грани человеческого и божественного. Для нас это — оптимальный язык.
С. — Когда вы слушаете классных джазовых музыкантов, не возникает ли желание навсегда забросить музыку?
Э. — Да, иногда мы чувствуем, что делаем несовершенную музыку. Я со своим инструментом до сих пор разговариваю на «вы». Прихожу и говорю ударной установке: «Здравствуйте!» (тут же вежливо кланяется в нужную сторону).
Р. — Скорее, наоборот! Появляется азарт, желание, если не покорить, то хотя бы приблизиться к этим высотам.
С. — Грамотный менеджер может вывести любую группу на мировой уровень. Почему вы не ищете такого?
Р. — Были разные предложения, но малопривлекательные. К тому же мы еще слишком малы для «мирового уровня». Неуверенны, закомплексованны, зажаты в тиски амбиций. Но вот недавно наша приятельница сообщила, что 28 ноября в Ставрополе состоится джазовый фестиваль. И мы, конечно, засобирались.
С. — И кто вас финансирует?
Р. — Да никто. Сами. Во-первых, мы уже давно ничего ни у кого не просим. Чаще нас просят поиграть забесплатно. И к тому же вряд ли под это выделят деньги.
С. — По определению, джаз — импровизация, своеобразное акынство: «что вижу — о том пою».
Р. — Великолепный анализ сути джаза. Мы все стараемся отразить мир сообразно степени своего мастерства. Процитирую Майлза Дэвиса: «чем ближе акын к корневищам своим, тем чище музыки природа» (думается, никакой это не Майлз сказал, какие у них там, у негров, акыны? Скорее, строки принадлежат самому Рустаму. — авт.). По большому счету диалог с собой — это единственный стоящий диалог. Я согласен, что джаз — музыка одиноких, но это касается любого творчества. Да сама Жизнь — Музыка одиноких.
С. — Знакомы ли вы с оценками профессионалов?
Р. — Они очень лукавы и хитро молчат по нашему поводу. Наверное, завидуют. Но мы их не обвиняем.
С. — А если я попрошу высказаться насчет вашей музыки кого-нибудь из членов Союза композиторов РД? Приглашу его на вашу репетицию?
Р. — Желательно, с семьей! Объективно говоря, мы понимаем, что играем не на профессиональном уровне. Ни один из нас не имеет музыкального образования, к сожалению. Но можно прийти к совершенству каким-нибудь внутрижаберным сознанием. Оно у нас и открывается с течением лет. Техника — это здорово. Но джаз — это такая штука, где нужен драйв, настроение, ухватить его и перевести звук — это важнее музыкальной грамоты. Иначе получится выхолощенная музыка. Кстати, многие из классиков джаза тоже не имели специального образования.
Э. — В принципе, за такой оценкой профессионалов мы и едем в Ставрополь. Там наверняка будут чуваки покруче, с консерваторским образованием. Вот и оценят!
С. — Самая реально исполнимая мечта.
Р. — На сегодняшний день мечта у меня одна — излечиться от простатита. Замучил проклятый. (дружный одобрительный смех, переходящий в нездоровый хохот) А так — у каждого свое. Один мыкается без крова и согласен даже на домик дядюшки Тыквы. Другой заплутал между математикой и бас-гитарой. Мечты третьего темны и запутаны, как и он сам.
С. — Почему вы не подрабатываете на свадьбах? Ведь многие, плюясь, халтурят, а затем идут лабают для души. Что мешает вам последовать этому примеру?
Р. — Можно, конечно, но это сопряжено не только со знанием репертуара, для этого нужно быть таким «свадебным» человеком. Я лично с трудом выдерживаю на свадьбах родственников. Атмосфера чуждая. Этот праздник лезгинки и долмы не для меня.
Э. — Лет 10-15 назад мы играли на свадьбах. Мы через это прошли. Деньги можно заработать и другим способом.
С. — Кто в джазе является для вас абсолютным авторитетом?
Р. — Для меня — это я сам!
Э. — Нравится Виктор Бейли, Рой Хэнс на данный момент, Майлз Дэвис, Дэйв Холанд, Мишель Петручианни. Гигант! Гигант!
М. (впервые за все время беседы) — Для нас, конечно, Рустам круче всех. После него называть какие-то имена просто не стоит.
C. — Среди простого народа бытует мнение, что группа — это одна большая и дружная семья. В противоположное верится неохотно. Как вы строите отношения между собой?
М. — (вторично порадовав включением в разговор) Довольно семейные отношения.
Э. — Мы большая, но не дружная семья.
Р. — У нас состав с пролетарским мировоззрением. То есть этому классу нечего терять, кроме своих исконных побрякушек. Вот мы и попытались за эти годы не растерять свой ях-намус, то, что присуще мало-мальски продвинутому пиплу. А в обратное не верь — брехня все это. «Розовое Здание» — живо! Оно непотопляемо и, судя по всему, будет существовать даже без нас.
С. — Если бы понадобилось найти аналог джазу в литературе, что бы вы назвали?
Р. — Конечно, Джойс. Не только «Улисс», а все джойсовское.
Э. — Для меня — писатель XVI, кажется, века. Имени, правда, не помню, но книга называется «Хромой бес». Еще Пу Сун Лин. А джазует лучше всех все-таки Достоевский.
С. — Посетители клубов делятся на две категории. Одна обеспечивает зрелищность и яркость заведению, вторая — приходит на них посмотреть, повариться в этой атмосфере, и, соответственно, платит. Кажется ли вам правильным, что, приходя в клуб на концерты других музыкантов, вы вынуждены «башлять» за вход?
Э. — Мне это кажется совершенно неверным. Это же наша работа, наша жизнь, мы должны слушать, смотреть.
Р. — Если музыканты устраивают клуб для музыкантов — это одно. Когда за это берется человек «левый» — он просто делает бизнес. Имеет полное право диктовать свои законы.
С. — Я знаю, что вы всем приходящим сюда, даете имена. Надо мной тоже не сжалились — назвали Светольдом. Откуда растут ноги у желания все переименовывать?
Р. — Из джаза, конечно. Оттуда и растут.
Э. — Простой звук, однозначный ля-минор для нас уже не интересен, не вкусен. Так и имя. Ты представляешься, называешь его, а мы обыгрываем, импровизируем на эту тему.
И тут они как-то внезапно утомились «простым ля-минором» , пересели за инструменты и принялись наяривать какие-то вариации на национальные темы. А я себе думала, что никак в статье не смогу передать впечатления от их музыки, от них самих. Видимо, надо просто приходить, слушать и делать это скорее, пока они не устали. ПОКА НЕ КОНЧИЛСЯ ДЖАЗ. ]§[
- 4 просмотра