[ Муса Абачараев: достаточно одной «таблетки» ]

Нет, уважаемый читатель, не торопитесь с выводами, герой этого интервью не врач, не доктор. Впрочем, нет, вру. Он, конечно, доктор, но… другой. Он – доктор технических наук, профессор Муса Абачараев. А «таблетка» эта, которой достаточно… Впрочем, кто-то из вас наверняка слышал о его изобретении. К тем, кто не в курсе – просьба потерпеть, расскажем и о «таблетке», но не сразу. Вначале познакомьтесь: Муса Абачараев – зав. отделом физико-технических проблем машиноведения Института физики ДНЦ РАН, академик Международной академии транспорта и член её президиума, член научно-технического совета при правительстве РД, заслуженный деятель науки и техники РФ и РД. И это далеко не полный список его регалий. Родом из села Хулисма, житель и почётный гражданин Каспийска. А вот что интересно: кем он себя ощущает в первую очередь? С такого вопроса и начнём беседу…

Про политику

– Кто-то, будучи на вашем месте, сказал бы: «Я Муса Абачараев, лакец, а всё остальное потом», кто-то идентифицировал бы себя в первую очередь как каспийчанин, кто-то назвал бы себя прежде всего мусульманином, кто-то – жителем этой страны. И каждый из них, я полагаю, был бы прав. Но кем себя больше всего ощущаете вы, настоящий Муса Абачараев?

– Гражданином великой России. И дагестанцем.

– В одном из прямых эфиров с президентом России вам довелось задать ему вопрос. Кажется, он касался очередного обострения отношений нашей страны с Грузией?

– Да. Во время прямой трансляции из нашего Каспийска я смог спросить, каким он видит перспективу наших взаимоотношений.

– Мне интересно, на той прямой связи с президентом всё шло по сценарию, запланировано или каждый желающий действительно мог задать вопрос Путину?

– Никакого сценария не было! Конечно, кто будет задавать вопрос – это было оговорено заранее. И какой вопрос

– тоже. Но это был мой вопрос, он интересовал меня, мне его никто не навязывал. Я думаю, что затронул тогда острую проблему, ведь кто на самом деле Саакашвили? Ставленник американцев, и он вовсю сейчас перед ними выслуживается. Но это же не значит, что мы должны иметь со всеми грузинами натянутые отношения. Они сами сейчас недовольны действиями своего президента, это видно. Грузины всегда были нашими хорошими соседями, они нас когда-то называли леками, а мы…

– …Иногда совершали на них разбойные набеги, вы хотите сказать?

– Ну… (смеётся) Бывало.

– Я так понимаю, вам не симпатична политика США?

– Как может быть симпатична агрессивность? Знаете, я сталкивался с американскими учёными. Их уровень знаний не идёт ни в какое сравнение с нашим. Мне не о чём было с ними говорить. Наши учёные на голову, на десять голов выше.

– Вы будете сегодня болеть за сборную России в матче с Израилем?

– Почему бы и нет. Хотя я и не болельщик.

– А какие у вас увлечения?

– Поэзию, живопись люблю. Сам немного пишу, рисую и скульптурой увлекаюсь. Вон видишь на стене – портрет сына, нарисованный мной...

– А рядом, кажется, фотопортрет Сталина…

– Я считаю, что этот человек достоин того, чтобы народ помнил его тысячелетиями! Он из руин поднял Россию и создал мощное государство. При нём мы по производству стали намного опережали США. А производство стали считалось важнейшим показателем экономической мощи государства.

– Сейчас принято сравнивать Путина со Сталиным…

– Да, внешняя политика президента похожа на внешнюю политику Сталина, но в плане личностном… Вспоминают, что когда Сталин помер, его не в чем было хоронить: одет был в старый френч, обут в изношенные туфли.

– Проголосуете на предстоящих 2 декабря выборах?

– Конечно. Я же председатель Совета старейшин Каспийска. Как я могу не пойти на выборы?

– А вы ощущаете какие-то преобразования к лучшему в Дагестане?

– Ощутимых перемен я не вижу. В наших сёлах и вовсе, можно сказать, перемены к худшему. Промышленные центры Дагестана превратились в сплошные базары и рынки.

Про жизнь

– Кажется, в Каспийске есть улица Абачараева?

– Она названа именем моего отца. Он был в числе первых строителей Каспийска. Приехал сюда в 34-м, вначале работал на каменном карьере. А потом, когда пустили литейный цех, стал литейщиком и 50 лет непрерывно проработал у печи. Это рекорд, обычно через 20 лет литейщиков отправляли на пенсию.

– Тяга к металлу у вас, видимо, в крови?

– Да. Когда я окончил школу, поступил на металлургический факультет Ленинградского политехнического института. Вернулся и начинал тоже литейщиком в цехе завода «Дагдизель».

– А как у вас с религией?

– Ноль.

– «Ноль» в смысле: бога нет?

– Никакого бога нет! Я считаю, самый главный бог – человек.

– И произошёл он, по-вашему, от обезьяны?

– Нет, конечно. Дарвинизм – это глупость. Обезьяна научилась таскать дрова и стала человеком – это же бред! И неправильно то, что в школе до сих пор объясняют возникновение человека теорией эволюции.

– Тогда откуда мы есть?

– Это, конечно, вопрос из вопросов.

– Вы утверждаете, что религиозностью не отличаетесь, а тем временем на стене у вас почему-то висит портрет имама Шамиля, делом всей жизни которого было создание исламского государства. Нестыковка.

– Я его повесил туда как патриота. Как человека, который отстаивал нашу независимость.

– Странно. Вы назвали себя вначале гражданином великой России, а кумиром у вас человек, который с Россией воевал…

– Так тогда Россия какая была? Захватническая. А порядок, который пытался установить Шамиль, больше, кстати говоря, напоминал социализм… Нет, я не против того, чтобы люди верили в бога, но сам я не верю и уверен, что человек живёт одной жизнью. Мои дети, например, верят, и я терпимо к этому отношусь.

Про «таблетку»

– А теперь объясните, пожалуйста, доступно непосвящённым, что за «таблетку» вы изобрели…

– Это альтернативный вид топлива, он избавит человечество от неизбежного энергетического кризиса, который наступит через 30–40 лет, когда запасы углеводородов (нефти, газа, угля) будут исчерпаны. Это металлотермическое топливо, оно – буквально под ногами, это окислы металлов, которыми полна земная кора. Согласитесь, железная руда и алюминиевый порошок для нас не дефицит. Технология в общих чертах такая. Берём окисел менее устойчивого элемента, смешиваем его с более активным элементом и производим восстановление, т. е. разогреваем до 800… 1000 оС. Результат – тепловыделение.

– И никакого ущерба окружающей среде?

– Никакого. При металлотермическом процессе не потребляется кислород, значит, нет газовыделения, поэтому процесс экологически безопасен. Плюс ещё то, что 50 граммов брикета или «таблетки» нашей смеси заменяют 3 кг угля по теплотворной способности и в 5 раз дешевле него.

– А вы можете сохранять то тепло, которое образуется при сгорании вашего топлива?

– Что делали наши деды, чтобы сохранить тепло огня? Камни подкладывали. А я ввожу в состав моей смеси добавки, которые аккумулируют тепло. Патент мы уже получили.

– Тогда за чем же дело?

– Уже который год мне предлагают контракты иностранцы. В прошлом и позапрошлом году я участвовал в международной выставке-форуме, проходящей в китайском городе Цыбо. Так меня завалили там предложениями. Но если я им продам сейчас изобретение, то мой внук Магомедик спустя многие годы будет зависеть от них. Я так не хочу. Я хочу производить это топливо у нас, пусть богатеет моя родина, а не другие страны. Поэтому я уже шесть лет жду поддержки государства.

– Ваше изобретение – не в интересах неф-тегазовых гигантов.

– Совершенно верно, моё изобретение – это конец зависимости экономики от нефтяной трубы. Они живут сегодняшним днём, а я смотрю в будущее.

– Вы верите в успех вашего предприятия?

– Если обратиться к истории, можно заметить, что ещё ни одно великое открытие не претворялось в жизнь без сопротивления, без борьбы. Взять хотя бы самолёты: сколько было противодействия их разработке…

– Кстати, о самолётах. Вы правда имели отношение к созданию экраноплана, который столь нелюбимые вами американцы назвали «каспийским монстром»?

– Совершенно верно. Я один из участников этого проекта. Его закрыли, и это было очередной глупостью нашего правительства. Ведь экраноплан был уникален. Он обладал большой грузоподъёмностью. Он мог лететь над поверхностью моря на расстоянии длины хорды крыла, понимаешь? Это 10–12 метров. Это значит, что он абсолютно не обнаруживается радарами, он летит в тени угла радаров. Ему не надо ни аэродромов, ни взлётных полос, он садится и на сушу и на море. Взлетел отсюда и через час – в Иране.

Мы с вами – скорее скептики. Кто-то может сомневаться в прогрессивности изобретения дагестанского учёного. Другие будут подозревать его в неискренности и говорить о корыстных интересах. Третьи станут до хрипоты спорить с ним о целесообразности возрождения оборонной промышленности. Имеем право.

Но вряд ли кто-то из нас будет возражать против следующего утверждения. Пока в этой стране живут такие люди, как Муса Абачараев, она имеет все шансы стать сильной державой, а не просто большим сырьевым придатком всего цивилизованного мира.

Комментарий «ЧК»

Советский человек, сталинист, физик и атеист, дагестанец, поклонник имама Шамиля и патриот России. Противоречивая личность? Отражение эпохи. Эпохи, внутри которой с невероятной для истории скоростью сменялись времена величиною в эпоху. Эпохи, в которой человеческая жизнь оказалась длинной, чтобы вместить в себя Эпоху. «Мои дети, например, верят, и я терпимо к этому отношусь». Эпоха, в которой терпение и терпимость уберегут от крайности. ]§[

Номер газеты