16 сентября в Первой галерее Олег Пирбудагов представил публике итог своих почти двухмесячных пленэров в селении Кумух – проект «Структуры».
Сложные и многослойные работы Пирбудагова так и хочется потрогать пальцами: одинаково притягательные цвет и фактура не конкурируют, перетягивая внимание, а дополняют друг друга. Полотна-стелы у художника вполне органичны, и единственное, что сбивает с толку, так это как бы случайно затесавшиеся в их ряды полуреалистические пейзажи, на которых Кумух, домики, и всадники, и всё как будто на ежегодной весенней выставке в ВЗ СХ РД. Но с другой стороны, галерея придумала удачный ход – абстрактные полотна Пирбудагова, разбавленные таким «в чистом виде Кумухом», не теряются в тесном соседстве, хорошо организовываясь в серию самодостаточных и дополняющих друг друга работ. Хотя нет, есть ещё обои – имитация шёлка с какой-то банальной загогулиной на светло-голубом фоне, – на которые и приклеена живопись. Такие обои очень любят домохозяйки, а вот выбор художника директор Первой Джамиля Дагирова обозначила как китч и подражание несоответствию порядка внутреннего с внешней псевдокультурой, происходящей вокруг. И автор не возражает. Олег Пирбудагов очень благосклонно принимает все, даже совершенно противоречивые трактовки своих работ, всегда и всем улыбается и очень лаконично отвечает на вопросы.
– Как получилось, что именно Кумух стал местом для пленэра?
– Знакомый моего друга Магомеда Кажлаева заказал мне несколько работ его родного селения и дома, который на самом деле оказался очень красивым и гостеприимным. Я там задержался. И, кроме того что выполнил просьбу, сделал ещё серию работ для этой выставки.
– А всё-таки что такое обои – китч или дополнительный лоск?
– Обои – это имитация шёлка, но, конечно, для изысканного вкуса их ещё надо подбирать. А это, я бы сказал, походный вариант.
– Долгое время ваши работы, как, впрочем, и творчество ваших друзей: Августовича, Супьянова, Кажлаева, Путерброта, – воспринималось как чужеродное национальным традициям. В том понимании традиций, когда набор атрибутов самобытности (горы, зурна, кинжал) воспринимается как «подлинно дагестанское». Что же произошло теперь, ведь все без исключения выступавшие на выставке увидели в ваших абстрактных работах Дагестан?
– Так ведь у меня все ассоциативные истоки исходят из восприятия дагестанской природы и культуры, и я воспитан на этом миропонимании, и поэтому, естественно, чтобы я ни делал, оно будет окрашено в дагестанский колорит. И на самом деле это далеко не авангард, это было авангардом лет 20–30 назад, а сейчас это всё вполне традиционно.
– Насколько, по-вашему, сегодня перспективны такого рода переосмысление и переработка национальной почвы?
– Это зависит, прежде всего, от стиля, в котором работаешь. Например, прикладное искусство переосмысливать вообще не нужно: оно само себя выражает, а в живописи изображать набор атрибутов быта – ну просто несерьёзно. А для мирового восприятия живописи должны работать законы искусства, законы живописи, по которым строится настоящее произведение. И если кто-то чего-то не понимает, то это уже не моя проблема. Моя задача – создать произведение, которое будет воспринято где угодно. И тут не о переосмыслении даже речь, а о самовыражении соответствующими средствами. А если работа сделана искренне, то она всегда несёт отпечаток этноса.
– Последняя ваша выставка была в 2003 году; как изменилось ваше мироощущение за 5 лет?
– Я очень сильно изменился. То был период импрессионистский, мажорный, там были работы на цвете, и в них тоже угадывался Дагестан. А сегодняшние работы намного серьёзнее, более концептуальные, более глубокие.
– По-вашему, лицо современной дагестанской культуры – какое оно?
– Ну вот наш круг художников, как мне кажется, и есть это лицо.
– Кто входит в этот круг?
– В 2001-м году в Москве вышел альбом «Современные художники Дагестана», так вот все, кто туда вошёл, и есть это лицо: Юрий Августович, Магомед Кажлаев, Апанди Магомедов, Жанна Колесникова, Эдуард Путерброт, Ибрагим-Халил Супьянов и другие, а из молодых, кто туда не попал, есть ещё Аладин Гарунов, художник, который работает в Москве, – человек с очень современным мышлением. Да и здесь есть хорошие молодые художники, просто я мало знаком с ними, потому что редко приезжаю.
– А визитная карточка?
– Здесь уже сложно, потому что у нас же всё-таки многообразная культура. Активно пропагандируется прикладное искусство, но оно действительно на высочайшем уровне. А в изобразительном такой карточки пока, к сожалению, нет, но она в стадии становления. У нас нет между собой конкуренции – каждый выражает себя. Потому что художники разные, и каждый прокладывает свою тропинку. А насколько они выразили себя – судить зрителю и искусствоведам.
– Что, по-вашему, должно произойти, чтобы дагестанское изобразительное искусство стало востребованным?
– Надо популяризировать профессиональное искусство. И работать. Первая галерея вот как раз этим и занимается.
– Насколько современное художественное творчество отражает действительность?
– Современное искусство очень часто китчевое. И поэтому насколько оно развлекает современного человека, настолько и актуально.
– В Москве, где вы живёте, реализоваться проще?
– Что касается абстрактного искусства, то реализоваться легче всё-таки за границей. Я был в Германии, там постоянно идут аукционы, и такого рода вещи, как на этой выставке, очень быстро уходят. А у нас это немного неадекватно воспринимается.
– А что, в таком случае, востребовано в той же Москве?
– Востребовано – публичное, я бы сказал, салонное искусство. К культуре это никакого отношения не имеет. Это просто несерьёзно.
– Вас интересует политика?
– Как обычных людей – интересует, если достаёт что-то, а лучше, если бы не интересовала вообще.
- 3 просмотра