Международный проект «Сноб» – это единственное в своём роде дискуссионное, информационное и общественное пространство для людей, которые живут в разных странах, говорят на разных языках, но думают по-русски. Здесь могут спорить друг с другом знаменитый московский писатель, влюблённый в кинематограф студент, выдающийся британский дизайнер моды и интересующийся политикой программист из Бостона. Редакция «Сноба» предложила главному редактору «Черновика» Надире Исаевой ответить на вопросы участников проекта, после того как она стала лауреатом ежегодной премии International Press Freedom Award, которую присуждает международная организация «Комитет защиты журналистов» за смелость, проявленную журналистами при исполнении профессионального долга.
Николай Клименюк: – У всех сегодня на слуху кубанская станица Кущевская. Насколько положение на Северном Кавказе и конкретно в Дагестане похоже на ситуацию в станице, где криминал сросся с местной властью и правоохранительными органами?
Надира Исаева: – Я бы сказала точнее: местная власть и правоохранительные органы срослись с криминалом. Принципиальное отличие от станицы в том, что там, на Кубани, нет системного вооружённого исламского подполья.
Николай Клименюк: – Существуют ли какие-то связи между вооружённым исламским подпольем и властными структурами в регионе? Насколько влиятельны исламские радикалы, и есть ли во власти люди, которые негласно их поддерживают?
Надира Исаева: – Вы не конкретизируете, о какого рода связях власти и подполья идёт речь. Если о родственных, то они очень вероятны. А вот в идейном плане это два несходимых и несводимых полюса. Связи в виде добровольно-принудительного финансирования «леса» есть.
Тата Зарубина: – Надира, поздравляю с премией! Скажите, а какие корни у этой исламизации? Почему это происходит, и как это влияет на события в республике?
Надира Исаева: – Спасибо! Корни историко-ментальные. А усиливаются процессы потому, что официальное государство не отвечает запросам граждан на безопасность и соблюдение фундаментальных прав личности. Люди ищут альтернативные принципы саморегулирования социума. Когда против ширящегося влияния ислама используют БТР и тайные концлагеря, пацифизм умеренных сторонников ислама не выдерживает критики сторонников джихада. «Фундаментализм» более подходящее слово. Эти люди призывают к безусловному, внеконъюнктурному, строгому, я бы сказала жёсткому, соблюдению установлений шариата. Позиции первых были сильны во второй половине 1990-х.
Николай Клименюк: – На всех последних фотографиях, которые я видел, вы носите платок. В платке вы были и на церемонии вручения награды в Нью-Йорке. Два года назад вы ещё появлялись на людях с непокрытой головой. Что произошло?
Надира Исаева: – То, что вы видели: я надела платок. Это во внешнем облике. А внутренне – ничего кардинального. Платок – это не мода, это убеждение.
Николай Клименюк: – Я правильно понимаю, что вы стали консервативнее? Вы считаете, что хорошая мусульманка не может ходить с непокрытой головой? Многие умеренные мусульмане считают платок признаком чуть ли не мракобесия и наглядным признаком радикализации ислама. Я много раз слышал такую точку зрения в разговорах. А как вы относитесь к этой точке зрения?
Надира Исаева: – Я не понимаю, что значит «консервативнее». Убеждённее – да. Я не знаю тех «умеренных мусульман», с которыми вы общаетесь. Люди, озвучивающие это мнение, не знают установления ислама.
Мария Шубина: – Чувствуют ли в Дагестане люди себя частью России? Насколько вообще центральная власть заметна в Дагестане?
Надира Исаева: – Центральная ВЛАСТЬ – значит ядро, сила, сила притягивающая. Такой силы нигде в России, я думаю, не чувствуют. И не надо путать насилие и власть через принуждение с реальной властью через согласие.
Николай Клименюк: – А на Северном Кавказе люди вообще ощущают, что они живут именно в России, в Российской Федерации? Насколько сильно ощущение, что «мы – часть большой страны»?
Надира Исаева: – Настолько же, насколько оно сильно на Дальнем Востоке, в Сибири. «Мы – часть большой страны» – это когда гордишься, это когда ты часть общего. Повторяю: скажите мне, какая идеология у России как государства? Тогда и можно говорить: «Мы – часть большой страны». Хотя нет, вы правы: территориально мы все – часть большой страны. А вот часть государства, понимаемого через идейно обусловленную общность, – я такого не нахожу.
Анна Качуровская: – Что изменилось с назначением в феврале этого года нового республиканского президента?
Надира Исаева: – Приоритет его политики – найти точки консолидации общества. Новый президент и его команда пытаются отвечать импульсам, идущим снизу, от общества. Происходит попытка обеспечить управляемость процессом исламизации, снизить масштабы милитаризации исламской молодёжи.
Анна Качуровская: – Надира, как вам кажется, почему именно в Дагестане так широко распространяется ваххабизм?
Надира Исаева: – Я не понимаю, что значит «ваххабизм», так же как не понимаю, что подразумевают различные востоковеды и эксперты под словом «исламизм». Если речь идёт о влиянии фундаментализма, то тому есть историческое объяснение. Это раз. Во-вторых, многонациональность Дагестана становится причиной, по которой национализм в любых его проявлениях здесь никогда не доминировал. Если помните, и в 1990-е годы Дагестан, в отличие от других республик, не требовал особых договоров с центром, и никто здесь не воевал под знамёнами национализма.
Ксения Чудинова: – Кого вы могли бы назвать своими соратниками, кроме коллег из «Черновика»? Кто, кроме вас, в Дагестане освещает деятельность властей в оппозиционном ключе? И ещё, можно я задам вам личные вопросы: что для вас мужество? Вы чувствуете, что совершаете ежедневный подвиг? Боитесь ли вы?
Надира Исаева: – У нас много патриотически, я бы сказала, даже ура-патриотически настроенных журналистов. Нередко СМИ берут на себя роль правозащитников. Что касается оппозиции, оппозиция значит позиция, противная позиции официальной власти. Вот здесь начинается абракадабра. В фактически унитарном государстве с непредсказуемой политикой как на федеральном уровне, так и региональном, тем более на Северном Кавказе, я не знаю, кому конкретно в республиканских структурах власти могу оппонировать. Есть общее понимание ненормальности ситуации.
Какая у России идеология? Назовите мне её, тогда я назову идеологию её субъекта – Республики Дагестан. Но я такой не знаю. И не вижу платформы для реальной, концептуальной оппозиции, а не конъюнктурно-тактической. К сожалению. Меня преследует мысль, что ничего мужественного я не совершила. Нет, я не боюсь. Потому что не думаю об этом. Вера в Аллаха укрепляет: всё будет так, как предписано. Есть изречение Пророка (с. а. с.) о том, что удивительно положение верующего: во всём для него благо – и в радости, и в горе.
Вадим Дымов: – И ещё хотел спросить: что вас мотивирует в жизни? Что является внутренним катализатором?
Надира Исаева: – Чувство ответственности.
Анна Качуровская: – Чувство ответственности перед страной?
Надира Исаева: – Нет. Перед Аллахом.
Григорий Ревзин: – Русские на Кавказе – враги?
Надира Исаева: – Для махровых националистов – да, для мусульман – нет.
Ирина Калитеевская: – Какие публикации «Черновика» кажутся вам самыми важными? Может ли газетная статья на что-нибудь повлиять в Дагестане? А в других кавказских республиках?
Надира Исаева: – К счастью, именно в Дагестане публикации влияют. Но эффективность публикации – во многом вопрос профессиональной специализации журналиста, освещающего тему.
Анна Качуровская: – А ваша семья вас поддерживает?
Надира Исаева: – Она меня любит.
Алексей Байер: – Скажите, какое у вас было впечатление: как хорошо известно то, что происходит на Кавказе и в Дагестане в частности в Европе и в США? Есть ли понимание ситуации, какой-то интерес? Потому что сегодня это один из наиболее взрывоопасных регионов на свете.
Надира Исаева: – В США, насколько мне удалось понять, Кавказ представляют не очень хорошо. Так, современные процессы на Кавказе всё ещё ассоциируют с войнами в Чечне. В Европе мне не довелось бывать. А интерес есть, несомненно.
Алексей Байер: – Как может повлиять на то, что происходит, российское или мировое общественное мнение?
Надира Исаева: – Трудный для меня вопрос. Мне непонятны механизмы реализации этого влияния. До сих пор по моему, надо сказать, не бедному для 30 с хвостиком опыту я не видела, чтобы именно мнение влияло на процессы.
Ксения Семенова: – Женщина – главный редактор в исламской стране – с какими трудностями вам как женщине приходится сталкиваться в своей работе?
Надира Исаева: – Я ведь совсем не в исламской стране живу и работаю. Как раз в светской мне и сложнее. Я живу в республике, где общество расколото, напряжено, живёт под давлением навязываемых страшилок.
Анна Качуровская: – Какие страшилки вы имеете в виду?
Надира Исаева: – Страшилка № 1 – «ваххабизм». А милиция сама по себе страшилка. Ею даже пугать не надо.
Ираклий Бузиашвили: – Скажите, много ли тех людей, которые хотят реально решить проблему Северного Кавказа? Мне кажется, между россиянами и людьми из северокавказских республик такая пропасть – так это видится на расстоянии. Ощущение такое: они сами по себе, мы сами по себе. И чем меньше мы с ними пересекаемся, тем лучше. Как на это смотрят в Дагестане?
Надира Исаева: – Как раз в Дагестане люди не хотят так думать. Они в массе своей и по инерции желают иметь «старшего брата». А решить проблемы Кавказа... К сожалению, от тех, кто порой искренне желает их решить, я всё равно слышу слово «уничтожить».
Номер газеты
- 2 просмотра