– Почему ты выбрал место с такими малость странными сочетаниями: река, мост, море?
– На небесах только и говорят, что о море…
– …как оно бесконечно прекрасно; о закате, о том, как солнце, погружаясь в волны, становится алым, как кровь…
– Разве не так?
– Поверь, не только о море… Здесь прохладно.
– А я по-прежнему люблю холод, хотя организм с каждым годом всё тяжелее его переносит. При холоде слова словно осколки грубого стекла. Знаю, что тебе море нравится только летом, но лучшего места, периода и атмосферы для встречи с тобой я сочинить не мог.
Мужчина лет 60–65, среднего роста с классическими кавказскими чертами лица (смуглая кожа, крупные скулы, нос с горбинкой, густые усы) стоял, глядя на горизонт у самой воды. Маленькие волны так и касались подошвы его туфель. У него была хорошая для его возраста осанка, но почти полностью седые, зачёсанные назад с правым пробором волосы. Во всём: в движениях тела, жестах, ровном голосе его была облачная воздушность, лёгкость, мягкость. Парень лет 25 сидел вполоборота к морю на шезлонге и рассматривал старика. Он был высокий, худой, с длинными руками. Ни цветом кожи, ни чертами лица, ни скоростью речи и жестикуляции он не был похож на старика; даже волосы, хоть и с тем же пробором справа, у него легко ниспадали на лицо. Но что-то странное, словно тень старика, было в нём. Возможно, мимика, жестикуляции старика когда-то имели такую же скорость, ибо общая их геометрия у обоих была идентична. Они время от времени одинаково теребили указательным пальцем правую бровь, так же одинаково подкладывали левую руку под правый локоть, обнимали правой ладонью собственную шею, закинув набок голову, – практически все жесты были одинаковы, лишь у старика они были медленней и размеренней.
– Как ты?
– Ничего. Бесконечно спокойно… А ты? Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко? Как там Цезарь? Чем он занят? Всё интриги? Всё интриги, вероятно, да обжорства?
– Раньше мне он под руку с Вивиэн нравились, теперь то, что ими написано, – всего лишь часть моей жизни, констатация, так сказать, завитков судьбы…
– Ну-у-у, что за пессимизм и ненужный пафос? Как жизнь-то?
– Ты же всё видишь сам.
– Вижу…
– И?
– Ты всё тот же. Хотя нет: целая цепочка событий не могла пройти бесследно. В тебе многое уже не то.
– Ты доволен теми событиями в моей жизни, которые произошли за последние годы?
– Они же были разными. Насчёт работы – без комментариев. Ты сделал практически то, что и собирался. Другой вопрос: не разочаровался ли ты в выборе пути?
Парень пожал плечами.
– Стараюсь не думать об этом: времени не бывает. Да и… Это мой путь, и я его пройду до конца сам…
– А вот твоя личная жизнь…
– Может, не надо о ней?
– Мне временами жалко было на тебя смотреть.
– Ммм…
– Знаю, знаю, но я имею право на жалость к тебе. Когда ты успокоишься?
– Теперь я спокоен. Есть я, есть она.
– Только вот не надо заниматься самообманом.
– Да, признаю, всё не так просто, как хотелось бы, но я к этому стремлюсь.
Парень улыбнулся.
– Знаешь, мне иногда кажется, что мир сходит с ума, а иногда – что я сам.
– С годами и это пройдёт, поверь.
– Ты так думаешь?
– Конечно, ты же избавился от многих «вещей» за эти годы.
– Я бы с удовольствием избавился и ещё от целого ряда…
Наступила пауза. Парень не знал, о чём спросить, так как понимал, что ответить на все вопросы у старика не получится, просто не хватит времени.
– Кстати, – парень опустил голову, – как тебе она?
– Главное, она тебя устраивает, – старик повернулся, наконец, к парню лицом. – Если честно, она мне напоминает одну особу.
Старик чуть приблизился к продолжавшему сидеть парню. Тот в ответ поднял голову и грустно улыбнулся.
– Я знаю, кого. Может, и меня привлекло в ней это сходство.
– Если это так, то будь внимательней к ней...
– Я… – парень заложил руки за голову и чуть оттолкнулся назад.
– Знаю: работа, дела, но ты сам понимаешь, что я имею в виду.
– Знаю…
– Ну всё, уже время.
Парень встал и направился к старику.
– Только не пытайся своей длинной правой обнять моё плечо.
Парень опять улыбнулся.
– Я помню… Первое время мне жутко не хватало именно вот этого: голоса, рукопожатий, объятий, твоих жестов…
– Знаю, – старик встал напротив парня. – Ну всё, пора.
Он развернулся и направился в сторону моста.
– Нух битIаги!
Старик медленно повернулся и с улыбкой на губах, словно не к парню обращаясь, произнёс:
– Сам – представитель одного этноса, копается в культуре стыка двух других, девушка – третьего, желает счастливого пути на языке четвёртого?!
Парень улыбнулся уже без той тени грусти в глазах.
– Мне на этом языке больше всего нравится это говорить – красиво звучит!
– Твоя теория мультикультурности современного поколения?
– Я её никак не могу оформить на бумаге.
– Хорошо, оформляй. Обязательно прочитаю.
Старик опять начал отдаляться от парня. Он почти дошёл до моста, когда, склонив на бок голову, глядевший ему вслед парень неожиданно громко и чётко, но в то же время медленно произнёс:
– Пап, мне тебя временами жутко не хватает.
Старик опять медленно повернулся к нему, опершись правой рукой на перила моста, на который уже вступил одной ногой.
– Я знаю…
– Почему-то с годами тяжелее и иначе.
– Нет. Просто раньше тебе не хватало папы, а теперь, возможно, отца. Раньше тебе нужна была подсказка, а теперь – совет.
– И так всегда?
– Жизнь покажет. Пока ты просто не желаешь с кем-либо даже посоветоваться... Пока!
– Пока…
Парень ещё долго смотрел, как фигура старика, достигая противоположного берега реки, медленно исчезает в густоте утреннего холодного тумана.
Номер газеты