В исследовании «РИА Рейтинг», опубликованном 29 октября, выявлено, что самая большая пропасть между богатыми и бедными – в четырёх российских регионах: Москве, Тыве, Чечне и Дагестане. Причём показатели, следуя науке, близки к порогу, за которым обычно начинаются социальные потрясения. А 7 ноября праздновалась очередная годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, одной из целей которой было установление всеобщего равенства и справедливости. Однако выразить протест против социального неравенства мало кто выходит. Почему?
Зарплатное неравенство
Эксперты «РИА Рейтинг» ранжировали субъекты РФ не по средней (среднеарифметической), а по так называемой медианной зарплате. Она рассчитывается по графику распределения доли людей в зависимости от уровня зарплаты в точке, где выше и ниже её уровня расположено по 50 процентов работников. Медианная зарплата точнее, чем средняя зарплата, отражает благосостояние среднестатистического работника того или иного региона. Дагестан в этом рейтинге занял последнее, 83-е, место с 11,6 тыс. рублей (по данным на апрель 2013 года), тогда как по стране в целом медианная зарплата составила 21,3 тыс. рублей. Соседями по таблице, занявшими 82-е и 81-е места, оказались республики Калмыкия и Чечня с 12,2 и 12,7 тыс. рублей соответственно.
Это, разумеется, говорит о существенных межрегиональных различиях и подтверждает большую территориальную неравномерность социального развития России: среднестатистический работник в Ямало-Ненецком автономном округе, где самая высокая медианная зарплата (52,4 тыс. рублей в месяц), получает в пять раз больше, чем в отстающем от всех Дагестане (11,6 тыс.).
Но рассматриваемое исследование основной своей целью имело не только межрегиональные различия, но и определение степени дифференциации работников по заработным платам в каждом из регионов. В качестве характеристики этого был применён один из наиболее популярных статистических показателей – коэффициент Джини, показывающий, насколько неравномерно распределяются доходы среди различных групп населения. Коэффициент измеряется в процентах от 0 (все граждане в регионе получают одинаковую зарплату) до 100 (максимальное социальное неравенство). В Дагестане (см. гистограммы) он составил 38,6%, что отражает один из самых больших разрывов между богатыми и бедными в России вместе с Москвой (39,3%), Тывой (38,5%) и Чечнёй (40,1%).
Кроме того, авторы исследования выделили доли работающих, получающих менее 9 и более 75 тыс. рублей. В Дагестане высокое социальное расслоение проявилось и в самой высокой доле работающих с зарплатой менее 9 тыс. рублей (38%) и в немалой доле тех, кто получает 75 и более тысяч (1,7%). В целом по стране ежемесячно зарабатывают менее 9 тысяч рублей почти 13% работающих граждан и 4,7 процента граждан имеют зарплату более 75 тысяч. Согласно же официальной статистике, за чертой бедности в России сейчас находится 11 процентов населения страны. В ежегодном докладе исследовательского института швейцарского банка Credit Suisse Global Wealth Report 2013 около двух тысяч россиян имеют годовой доход 50 миллионов долларов (то есть более 1,6 млрд рублей по нынешнему курсу), тогда как почти 16 миллионов россиян находятся за чертой бедности.
Между тем по итогам декларационной кампании за 2012 год ФНС России сообщает, что всего в России 371 рублёвый миллиардер и более 472 тысяч миллионеров. Однако надо учитывать, что ФНС в своей статистике учитывает лишь легальные доходы человека, задекларированные по форме 3-НДФЛ. По аналогичным данным Управления ФНС России по РД, в Дагестане проживает 460 зарегистрированных рублёвых миллионеров. Из зарегистрированных миллионеров 405 человек заявили о доходах от 1 до 10 миллионов рублей, 44 человека – от 10 до 100 миллионов рублей и 11 человек – от 100 до 500 миллионов рублей в год. Согласно декларационной кампании за 2011 год, в Дагестане было зарегистрировано 337 миллионеров и 1 миллиардер. Разумеется, что в неофициальном зачёте эти цифры, вероятно, на порядок выше. У многих это вызывает чувство несправедливости и протеста, что зафиксировано и социологическими опросами.
Чувства есть, а действий нет
По данным исследования «Общественное мнение и эффективность политики государства на Северном Кавказе», проведённого Институтом социального маркетинга в 2011 г. (Руководитель проекта – Сергей Хайкин, опрошено 3 500 респондентов, репрезентирующих население всех шести республик СКФО), большинство населения констатирует, что не сталкивается с такими ситуациями, которые вызвали бы желание принять личное участие в коллективных акциях протеста. Однако треть ощущает такое желание: 11% респондентов ответили «безусловно да», а 22% – «скорее да». В то же время, очевидно, оговаривают авторы статьи, что от декларирования до реальных поступков довольно большая дистанция. Социологические исследования в республиках, проведённые этим же институтом в апреле и июле 2012 г., показали, что недовольство властями (за исключением ЧР и РИ) находится на предельно высоком уровне, что, по мнению исследователей, может вылиться в протестные акции по поводу любой острой проблемы, не решаемой властями.
При этом участники фокус-групп, например, в Кабардино-Балкарии, подчёркивали, что их желание публично протестовать сдерживается следующими обстоятельствами:
1) национальным менталитетом, которому свойственно отдавать дань публичного уважения власти;
2) традициями, когда член рода не может выступать против своих (младший чин клиентелы всё равно считает себя членом семьи и надеется, что при определённых условиях будет защищен, а быть может, и вознаграждён);
3) безработицей, когда любое не то что действие, но и слово «против» может привести к потере работы, а следовательно – утрате всяких средств к существованию;
4) опасениями репрессий – любой протестующий может получить ярлык террориста и быть не просто наказан, а уничтожен;
5) отсутствием организаций, способных повести за собой массы людей;
6) дискредитацией (в том числе самодискредитацией) потенциальных лидеров протестного движения, которых всегда (при жизни) подозревают в корысти.
В этих условиях, объясняют авторы исследования, протесты в КБР обычно являются локальными и связанными с каким-то конкретным поводом: арестом, пропажей или убийством родственника, захватом земли или дома, увольнением и т. д. Всё это можно отнести и к Дагестану.
Однако нежелание большинства протестовать скорее связано с тем, что, согласно упомянутому докладу Credit Suisse, благосостояние российских домохозяйств выросло с 2000 года в семь раз – от 1,65 тыс. долларов до 11,9 тыс. долларов. То есть при высоком общем уровне жизни страны протестный потенциал уменьшается. Видимо, поэтому эксперты «РИА Рейтинг» отметили, что неравенство зарплат в России соответствует показателям таких стран, как Япония или Португалия, где коэффициент Джини составляет менее 38 процентов, а в наиболее неблагополучных российских регионах он находится примерно на таком же уровне, что и в Соединённых Штатах.
Кроме того, надо учитывать, что органы статистики, помимо зарплат, рассчитывают и среднедушевые доходы населения, учитывающие социальные выплаты, дивиденды и неофициально получаемые средства. А с учётом больших масштабов теневой и серой экономики Дагестан, например, по доходам попадает в разряд регионов выше среднероссийского. В меньшем масштабе это относится и к другим республикам СКФО.
Перспективы весны
Согласно марксистско-ленинской теории, историей движет классовая борьба, а со второй половины XIX века – антогонизм между пролетариатом и буржуазией. Частично теория подтвердилась, но вопрос об отношениях собственности в государстве перестал играть ключевую роль. По мнению известного экономиста, Сергея Гуриева, через какие-то 50 лет бедность будет полностью уничтожена на всей планете. Свой оптимизм он основывает на том, что восхищение госкапитализмом, наверное, уже в ближайшие 10 лет сойдёт на нет и что большинство богатых государств – демократии. На его взгляд, главная проблема не различие в доходах, а в первую очередь имущественное расслоение и отсутствие равных возможностей. Поэтому для преодоления неравенства возможностей нужны не финансовые средства, а решительность, что так или иначе принимается во внимание политиками.
Тем не менее волна народных восстаний (весна) в арабском мире показывает, что революционные настроения зависят также от политических и социокультурных факторов. По мнению некоторых исследователей, Россия движется к социальной структуре, которая мало отличается от других модернизированных азиатских культур – Китая, Японии, Малайзии, Индии, Кореи, – где частный патернализм (опека отца, патрона) совмещён с системой эффективного баланса интересов в национальном масштабе, лежащего в основе азиатской патерналистской демократии. В складывающихся условиях многие чиновники, предприниматели, руководители общественных организаций включились в процесс формирования групп (клиентел), основанных на отношениях личной преданности и покровительства. В состав группы входят в первую очередь родственники и подчинённые, затем – газеты с журналистами, адвокаты, заслуженные ветераны, деятели искусства, студенческие активисты и безработная молодёжь, охранники и просто бандиты, прикормленные чиновники и т. п. Кроме текущих услуг, они, в случае наезда на хозяина со стороны государства или отдельного чиновника, создают массовку и бунт, создавая или используя социальную напряжённость.
В условиях неустойчивого полицейско-бюрократического симбиоза властей наличие многочисленной и заинтересованной в патроне группы служит некоторой защитой его свободы и способности противостоять рэкету обновляющегося чиновничества. Созданная группа, в свою очередь, тоже заинтересована в социальной стабильности. Всё это в сочетании с имитационными (политтехнологическими) методами (интенсивная пропаганда даже пустячных результатов и обещаний в СМИ, популистские жесты внимания к нуждам трудящихся и т. п.) её до сих пор обеспечивали. Однако, предупреждает упомянутый Хайкин, попытки снизить протестный потенциал только такими мерами результата на Северном Кавказе уже не дадут.
- 3 просмотра