Говоря об экономическом развитии Дагестана, многие упускают из внимания научную составляющую экономического прогресса. Без достижений фундаментальной и прикладной науки невозможно совершить экономический рывок вперёд. В связи с предстоящим реформированием науки в стране что ожидает дагестанскую научную школу? Насколько дагестанская наука приспособлена к современной рыночной экономике? Одной из обсуждаемых тем по реформированию науки является разделение научных институтов на фундаментальные и прикладные. Ожидается, что в «фундаментальные» научные центры войдут наиболее цитируемые российские учёные в разных отраслях науки, руководители признанных школ, российские учёные, достигшие успехов за рубежом.
Развитием прикладных наук, по мнению некоторых инициаторов реформы, должны заняться региональные НИИ и частные лаборатории.
По мнению ряда учёных, без долгих фундаментальных исследований в области ядерной физики, к примеру, никакой речи не шло бы о современных видах оружия. Благодаря открытиям учёных в области микроэлектроники мы пользуемся сотовыми телефонами. Учёные всего мира давно сошлись на том, что если не подпитывать науку свежими фундаментальными открытиями, то уже через 10–15 лет наступит своеобразный «голод на идеи».
А насколько открытия наших, дагестанских, учёных соответствуют духу времени и могут иметь практическое значение? Что имеем?
Какие научные открытия можно будет с успехом применить в условиях Дагестана? В первую очередь следует использовать то, что нам дано природой. Это такие нетрадиционные виды энергии, как геотермальная, солнечная и ветровая. По данным, опубликованным в книге «Перспективы развития дагестанской экономики» под редакцией Владимира Алиева, ветроэнергетические ресурсы РД составляют около 556 млрд кВт/ч в год, из них доступно для освоения около 60 млрд. Суммарные гелиоэнергетические ресурсы республики составляют 61,4 млрд гигакалорий в год, а их общий природный энергетический потенциал достигает 30 млрд кВт/ч, из которых доступно для использования 7–8%. Энергия солнца может использоваться в городах и особенно в горных селениях, где ощущается нехватка традиционных видов энергетических ресурсов. Солнечные батареи уже с успехом используются, например, на базе отдыха завода «Дагэлектроавтомат».
Развитие нетрадиционных видов энергии, создание на их базе высокоэффективных технологических систем позволит решать многие задачи, в том числе и в такой проблемной сфере, как жилищно-коммунальное хозяйство. Уже сейчас Махачкала испытывает большие проблемы с обеспечением как существующего жилого сектора, так и новостроек электричеством, водой, отоплением. Наверняка в республиканских научных центрах есть все условия для разработки и создания энергетических модулей, которые смогли бы в придачу к традиционным энергоносителям обслуживать и отдельные дома, и целые микрорайоны.
Столица республики испытывает большой недостаток питьевой воды. Учёные многих стран думают над тем, как в условиях дефицита пресных водных ресурсов найти альтернативные источники питьевой воды. Сулак и Терек уже не справляются с обеспечением возросших потребностей республики в воде. Очень много воды забирается из этих рек на полив, да и их водность в последние годы пошла на убыль.
А что случится, если главные водные артерии Дагестана обмелеют? Можно привести зарубежные примеры. Это пересыхание реки Колорадо в США, которая уже не впадает, как прежде, в океан, и река Хуанхэ в Китае, которая практически вся разбирается на орошение.
Между тем для учёных здесь открыто поле для деятельности. Разработка и создание опреснительной установки в Каспийском море позволили бы решить все проблемы с обеспечением Махачкалы и других городов республики питьевой водой. Для наших условий приемлемы два варианта: обработка морской воды с помощью выпаривания соли или с помощью обратного осмоса, при котором вода под высоким давлением пропускается через органические мембраны, задерживающие соль и нечистоты.
Известно, что в Дагестане немало мест, где вода в естественном виде непригодна для питья. Например, в Бабаюртовском районе она содержит мышьяк, который вместе с питьевой водой поступает в организм людей. Мини-установки по очистке воды от вредных примесей позволят сохранить здоровье тысяч жителей республики.
Так, в Объединённых Эмиратах заканчивается строительство крупнейшего в мире опреснительного комплекса в г.Фуджейра годовой мощностью 62 млн куб. м, который станет снабжать питьевой водой эмират Абу-Даби и прилегающие к нему районы. Опреснительная установка аналогичного типа мощностью 50 млн куб. м строится возле Тель-Авива. На Каспии подобные установки построены в Актау и Туркменбаши (бывший Красноводск). Мозговой экспорт
Утечка мозгов – проблема, характерная в первую очередь для бедных стран. Тысячи специалистов из России, Индии, других стран Азии с успехом работают на высокооплачиваемых должностях в компаниях Западной Европы и США. В России центром притяжения специалистов, в том числе и научных работников, стала Москва. Многие дагестанские молодые учёные уехали работать по всему миру из-за того, что не смогли выдержать «конкуренции» с «маститыми» профессорами и академиками, занимающими своё место по несколько десятков лет.
Один из таких «невозвращенцев» – профессор Закир Рамазанов. Молодого учёного заметили в Москве, куда он уехал из Дагестана, затем ему поступило предложение от Королевской Академией наук Швеции. Там он стал профессором по молекулярной биологии и биотехнологии, защитил докторскую диссертацию. Затем по конкурсу прошёл профессором Луизианского университета в США.
Рамазанов создал на Канарских островах Научный центр по биотехнологии, президентом которого является до сих пор, где занимался вопросами морской биотехнологии, разработкой новых лекарственных соединений на базе морских бактерий и микроорганизмов.
В 1999 году его снова пригласили работать в США, где он создаёт ещё один Центр по биологическим наукам. Что мешало перспективному дагестанскому учёному работать у себя на родине? В беседе с корреспондентом «Черновика» Рамазанов рассказал: «Я неоднократно пытался внедрять мои разработки в России, однако понял, что это никого не интересует. Только после того, как проработал много лет в Европе и США, я осознал, почему западные бизнесмены не хотят вкладывать сюда деньги. Всё потому, что в России все хотят сразу стать очень богатыми, но работать никто не хочет. Выбирая профессию, никто не думает о будущем страны, о пользе, которую может принести обществу. Все стараются устроиться в такие места, где можно ничего не делать, а только воровать.
В Дагестане ещё хуже. В своё время я пытался что-то сделать для республики, где родился и получил образование, но безуспешно. Такой пример: в начале 90-х годов я привёз в Дагестан многомиллионный проект из Швеции по восстановлению осетровых пород на Каспии. Вместе со шведской делегацией мы встретились с чиновником, который курировал в те годы вопросы рыбоводства. Через пятнадцать минут беседы тот сказал, что, когда мы перечислим деньги, тогда и состоится разговор. Шведы были просто шокированы таким «сотрудничеством по-дагестански».
А ведь материальная выгода у них стояла на последнем плане – они лишь хотели отработать свою технологию и передать её безвозмездно Дагестану». Не в деньгах счастье?
Повышение заработной платы учёных и стабильное финансирование научных разработок – одна из главных задач, поставленных перед инициаторами реформы. Согласно плану, постепенно предлагается довести среднюю зарплату научных сотрудников институтов РАН, государственных научных центров и университетских преподавателей до 30 тысяч рублей в месяц. Для примера, западные учёные такого уровня получают от $ 6 тыс. до $ 15 тыс.
Вот что думает по поводу реформы науки доктор технических наук Назим Алиев, уехавший из Дагестана и работающий в одной из крупных московских телекоммуникационных компаний: «То, что называлось «советской научной школой», имело свои плюсы перед западной наукой. Гарантированные финансовые вливания позволяли работать над исследованиями, результат которых мог прийти через много лет. Американцы за такие разработки чаще всего не брались, так как были связаны временными ограничениями по конкретным грантам.
Я думаю, что нужны как крупные научные центры, где будут вестись долгосрочные фундаментальные исследования, так и небольшие, даже частные, научные лаборатории для конкретных прикладных программ, выполняющих заказы как государственные, так и от коммерческих компаний. Но в любом случае связь между двумя направлениями должна быть всегда». ДНЦ уполномочен заявить
Своими мыслями по поводу реформирования науки и как это скажется на дагестанских учёных поделился главный учёный секретарь Дагестанского научного центра РАН Малик Гафуров.
– Как скажется на ДНЦ ожидаемое реформирование научных центров?
– Реформирование научных центров страны, и Дагестанского в том числе, предполагается провести до 2008 года. Уже определена нормативная численность научных работников. В ДНЦ РАН она составит 936 человек вместо нынешних 1111. Все работники должны будут пройти аттестацию, где и выяснится, с кем придётся расстаться. Одновременно более чем на 40% будут повышены оклады научным работникам, станут применяться системы стимулирующих надбавок. К примеру, сейчас доктор наук получает около 3600 рублей. Теперь специалист такого уровня сможет зарабатывать более 7 тысяч плюс полторы тысячи за учёную степень. Я думаю, повышение зарплаты позволит привлечь к нам больше молодёжи, которая до сих пор неохотно шла в науку.
– Вы поддерживаете разделение науки на фундаментальную и прикладную?
– Это всё дилетантские разговоры. Как можно разделять науку по такому принципу? Все фундаментальные исследования рано или поздно выделяются в прикладные. К примеру, физики Центра высоких технологий ДНЦ успешно провели исследования по специальному покрытию для жидкокристаллических экранов. Работу дагестанских учёных оценили специалисты из Тайваня: сейчас идёт работа по созданию холдинга. Не будь фундаментальных исследований в этой области, разве стали бы успешными прикладные разработки в конкретном направлении?
– Бытует мнение, что критерием эффективности научных центров является индекс цитируемости научных работников. Но на слуху нет известных имён дагестанских учёных…
– Только в прошлом году в российской и зарубежной печати было опубликовано более тысячи научных статей сотрудников ДНЦ. Всё дело в том, что статьи в большинстве своём публикуются в академических и специализированных журналах. Простому обывателю они обычно неинтересны и ничего не говорят. Комментарий «ЧК»
Что же следует сделать для успешного развития дагестанской науки?
Один из критериев оценки научной деятельности того или иного научного центра – индекс цитируемости учёных. Такая форма давно с успехом применяется во всём мире. На Западе результаты индекса цитируемости используются, к примеру, в конкурсах на замещение научных позиций.
Так составляются и списки российских учёных с полным индексом цитируемости больше 1000. Среди научных учреждений страны, чьи учёные попали в список самых цитируемых, – Институт теоретической физики им. Ландау; МГУ; Физический институт им. Лебедева РАН; Математический институт им. Стеклова РАН; Физико-технический институт им. Иоффе, Санкт-Петербург; Институт теоретической и экспериментальной физики; Институт ядерных исследований РАН; Объединённый институт ядерных исследований, Дубна; Петербургский институт ядерной физики; РНЦ «Курчатовский институт».
Ни одного дагестанского учёного в списках самых цитируемых нет. Только в 5-тысячном рейтинге удалось обнаружить одну фамилию – Абдуладатов, да и то по результатам публикации 1982 г.
Вклад учёного в науку должен рассматриваться не общим количеством публикаций, а тем, что их читают и на них ссылаются другие учёные.
Министр образования Игорь Фурсенко предлагает разделить хозяйственную и научную части научных центров. Сейчас как научными, так и хозяйственными вопросами занимается учёный. Но учёные должны заниматься наукой, а менеджеры – хозяйственными делами.
Обновление кадров, привлечение молодых и талантливых учёных – насущная проблема. Сейчас средний возраст докторов наук составляет более 60 лет. Большинство из них не имеют преемников. Если немедленно приступить к смене поколений, то по прогнозам специалистов понадобится около 10 лет, чтобы передать свои знания и вырастить достойное поколение.
Некоторые противники директора ДНЦ РАН Ибрагимхана Камилова обвиняли его в том, что он якобы переделал своё свидетельство о рождении и паспорт, чтобы уменьшить свой возраст. По закону, по достижении 70 лет руководитель ДНЦ РАН должен был покинуть свой пост. Но Камилов оказался не одинок в своём желании. Его старший по должности коллега – президент РАН Юрий Осипов – трижды переделывал устав РАН для того, чтобы сохранить своё место. И теперь он встречается с Владимиром Путиным, помня о том, что законодатели хотят включить в закон поправки, согласно которым назначать руководителя РАН будет Президент РФ.
Ожидается, что кадровыми вопросами в научных центрах будут заниматься аттестационные комиссии. Предлагаем вводить в их состав научных работников из других научных центров страны.
Реформирование науки включает и подготовку достойных кадров. Поиск перспективных исследователей надо осуществлять, начиная со школьной скамьи. Создать научно-образовательные центры, куда войдут лицеи, колледжи, вузы и научные центры.
Цепочку можно проследить на примере: школа или лицей с техническим уклоном – политехнический колледж – Дагестанский технический университет – ДНЦ РАН. Учёные ДНЦ могут как преподавать, так и вести лабораторные и практические занятия в лицеях, колледжах и вузах, отслеживая судьбу перспективных молодых специалистов. Тогда ещё можно будет говорить о развитии науки «с пелёнок» и подготовке мыслящих специалистов. ]§[
- 18 просмотров