«Лучшая благодарность – когда больной хорошо себя чувствует…»

Общеизвестно, организм человека настолько уникален, что может как угодно подстраиваться, какой бы образ жизни ни вёл его хозяин. Однако даже самый сильный организм не всегда способен себя защитить. Вот тогда-то мы и начинаем болеть. Для человека, ведущего сидячий образ жизни, главный враг – остеохондроз, для других  – это межпозвонковая грыжа. Благо в Дагестане они лечатся.

Как зарождалась нейрохирургия в Дагестане, рассказал нам профессионал своего дела нейрохирург ООО «Диагностический центр» в г. Махачкале Юрий Майоров.

– Почему вы выбрали именно нейрохирургию?

– С моей стороны выбор был скорее интуитивным, и нейрохирургия показалась мне наиболее подходящей и интересной. К тому же мои друзья-коллеги тоже одобрили такой выбор. Во всяком случае, в нём я не ошибся.

Сколько лет в этой сфере?

– Уже почти 25 лет. Долгое время работал в Киеве. Последние два с половиной года – в Махачкале…

– Почему именно наш регион?

– Мы давно сотрудничали с Дагестаном. К тому же есть представительство Дагестана в Украине, у руководства которого сложились неплохие взаимоотношения с моей киевской клиникой. В одно время к руководителю представительства пришла такая мысль: «Зачем дагестанцам ездить в Киев (Москву, СПб и т.д.) ради в большинстве своём несложных операций, когда можно привести хирурга в Дагестан». Так я оказался в Дагестане.

– И как вам Дагестан? Как встретила вас наша республика, дагестанцы?

– Встретили хорошо, люди очень гостеприимные, благодаря такому гостеприимству адаптация к новым для себя условиям прошла быстро и без проблем. Побывал в разных районах республики. Дагестан по природе своей очень красивое место. Хочется дальше здесь быть и работать.

– Вернёмся к нейрохирургии. Расскажите вкратце, что это за наука?

– Нейрохирурги – это специалисты, которые выполняют операции на нервных структурах… Другими словами, нейрохирургия – это вмешательства на головном мозге, на позвоночнике и спинном мозге и на периферических нервах. Это три категории нейрохирургии, которые и составляют эту специальность. Кто-то больше специализируется на нейрохирургии головного мозга, кто-то – на хирургии позвоночника спинного мозга, а кто-то – на хирургии периферических нервов. Некоторые совмещают одно с другим и с третьим… Я больше склонен к операциям на позвоночнике и спинном мозге.

– Наверное, вы уже знакомы со многими дагестанскими коллегами не только в рамках этого центра, но и за его пределами. Как расцениваете профессионализм наших врачей?

– Профессионализм достаточно высокий. В чём-то я подтягиваю их, в чём-то – они меня, в хирургии всегда есть чему и у кого поучиться. Что касается микрохирургии, то интересуются многие. Здесь за микронейрохирургией будущее. Это золотой стандарт. Без операционного микроскопа не может функционировать ни одна нейрохирургическая клиника.

– С какими конкретно болезнями к вам приходят пациенты?

– Болезней много. Спектр помощи, который мы оказываем, – операции при грыжах межпозвонковых дисков во всех отделах позвоночника, смещение позвонков, опухоли спинного мозга, травмы позвоночника и спинного мозга. В нашем отделении, учитывая его небольшую площадь (10 коек), проводится более 200 нейрохирургических операций в год. Общее количество операций – до 300 в год.

– Как дела обстоят с ценами? Насколько они доступны для Дагестана?

– Редко бывают случаи, когда люди не могут себе позволить делать подобного рода операции. По крайней мере, на пальцах одной руки можно посчитать пациентов, которые отказались от операции по причине финансовых затруднений. Но если они поедут на аналогичную операцию, скажем, в Москву, то цены там будут не на несколько тысяч, а в разы больше.

– Вероятно, условия тоже отличаются в Москве и в Дагестане?

– Если говорить о требованиях, предъявляемых к операционной для выполнения тех операций, которые мы делаем, то условия практически одинаковые. В бытовом плане, возможно, отличаются. Но больным после наших операций в стационаре редко нужно проводить больше 2–3 дней. А если расстояние до дома не 2000–3000 км, а 2 км или даже 200 км, то провести эти пару дней в одно- или двухместной палате с телевизором и санузлом будет нетрудно.

– Как вы приняли такое серьёзное решение: переехать в другую страну, регион?

– Ну… (пауза) конечно, были разговоры с женой. Понятно, что менталитет другой. Да, государство Россия, но Дагестан – республика мусульманская. Но особых проблем это не вызвало. Всё, что нужно понимать, – со своим уставом  в чужой монастырь не ходят.

– Сколько у вас бывает операций за одну неделю?

– По-разному. Иногда, в силу разных обстоятельств, бывает штиль – это 2–3 операции в неделю, иногда по 10–12 в неделю. Многие люди боятся идти на консультации к нейрохирургу, думая, что врач их сразу потянет на операцию. Этого бояться не стоит, потому операции назначаются только тем, кому она показана и наверняка поможет. Если вижу, что пациента оперировать не нужно, то этот человек не попадёт ко мне на операционный стол.

– В какие сезоны бывает больше пациентов?

– Может, какая-то цикличность и есть. Например, в 2012 году мне рассказывали, что во время месяца Рамадан пациентов бывает меньше. Но пока по итогам прошлого года рекорд по количеству проведённых операций держит именно месяц уразы 2013 года.

– Правда, что наши люди обычно обращаются на крайних стадии болезни, или это скорее стереотип?

– Чаще да, чем нет.  Но в последнее время люди стали ответственнее к своему здоровью. В силу некоторых предубеждений некоторые считают, что эти операции делать нельзя, якобы потом можно стать инвалидом. Это абсолютная ерунда. Большее количество инвалидов как раз происходит от такого подхода.  А потом, когда больной всё-таки приходит, операцию делать поздно.

– Поздно – в смысле совсем уже нельзя ничего сделать?

– Когда при своевременном обращении вероятность полного выздоровления не менее 90%, то это одно дело, но когда больной приходит (или приезжает в коляске) к хирургу через 2–3 года вместо необходимых 2–3 месяцев (а иногда и 2–3 дней) от начала заболевания, то с удивлением может узнать, что делать операцию уже немыслимо.

– За время вашей практики было ли такое искреннее человеческое спасибо от вылеченных пациентов, которое надолго запомнилось?

– Всякое бывало. И словом и делом благодарили. Порой, сделаешь операцию, поблагодарят и забываешь. А через некоторое время люди приходят и говорят, вот мы обещали куда-то вас отвезти, что-то показать – исполняем обещанное. Но самая лучшая благодарность – это, конечно, когда больной себя нормально чувствует, всё остальное уже не столь важно. Если ты видишь благодарность в глазах пациента – значит, всё сделано не зря.

                                                            

 

Номер газеты