Часть своего детства мне довелось провести в Ростове-на-Дону. Мы жили в застроенном двухэтажными домами квартале, и у нас был еврейский сосед. Наверное, они были у любого жителя СССР. Фамилия моего соседа была Вугер. И я помню его до сих пор. Поэтому эта колонка будет моим добрым воспоминанием о нём…
Историю жизни и смерти Бориса Вугера можно было бы исчерпать двумя словами, если бы не одно приключение. Однажды он выиграл в лотерею баснословную сумму. Сказочно разбогател.
– Я почему употребляю, – спрашивал он у бельевой тумбы, – то есть я почему с-ссильно пьющий?
Тумба ему не отвечала, но он всё равно пояснял:
– Это я из-за экологии. Хотя я – настоящий миллионер. И я снова дворник.
Он грязно выругался и допил водку.
Прежде, у дворника Вугера были только лотерея и питиё; другими увлечениями он не обладал, возможно, потому, что не был одарен качествами.
Вугеру было сорок шесть лет. Он всегда исправно начинал свой рабочий день в пять утра, а пил только после окончания работы, то есть, в обед. Поглощал пол-литра водки и съедал одну селедку, снятую с батареи. Питался он только вот таким продуктом. Селёдка должна была отлежаться на батарее хотя бы сутки.
Очевидно, после выигрыша экологический фон по-прежнему одолевал Бориса Вугера, потому что ни рацион, ни увлечения его не изменились. Он приобрёл яркий костюм в крупную полоску, шейный платок и белые замшевые ботинки.
Водку в тот декабрьский день он пил в одесском ресторане. Пришел, по обыкновению, в двенадцать, облаченный в свой пасхальный костюм, в котором его фигура напоминала пёструю кучу детских игрушек.
Спустя четверть часа, сильно опьянев, он спросил у ближайшей проститутки, которую, как оказалось, звали Грета:
А правда, что все женщины только и мечтают о том, чтобы удачно выйти замуж?
Неправда, – солгала она.
У Греты был шестилетний сын – Захар. Он как всегда играл со своим игрушечным конем, прямо здесь, в ресторане, не особенно претендуя на внимание своей матери.
Вугер рассказал Грете о лотерее. Грета внимательно слушала, проявляя феноменальную деликатность. Затем она встала из-за стола и громко сказала сыну через весь зал:
Захар, я иду в туалет. Жди меня здесь.
Когда она вернулась, Вугер подробно изложил Грете свой взгляд на экосистему. Она сказала:
Да, эта радиация всех нас погубит, после чего взяла его ладонь и зажала ее между своих бедер. Борис влюбился в неё окончательно и бесповоротно.
На следующий день они подали брачное заявление, а спустя месяц поженились. В браке Вугер целыми днями обдумывал свой родовой герб.
Очень скоро Грета исчезла вместе с сыном, прихватив имевшиеся в наличности сто тысяч.
Тогда Вугер вернулся в свой ростовский ЖЭК и продолжил работать дворником. Геральдику забросил, и думал только о своей супруге. Пить стал значительно больше. А однажды ночью, мертвецки пьяный, неподалеку от ночного гастронома, он свалился в канаву.
Говорят, что Борис Вугер умер от переохлаждения организма, но это неправда. Он умер из-за любви. От её избытка и недостатка…
Янь Хой спросил у Конфуция:
– Когда у Мэнсунь Цая умерла мать, он громко рыдал, но не проливал слёз, не горевал в душе, а на похоронах не выражал скорби. Но, несмотря на эти три оплошности, он прослыл лучшим знатоком погребального ритуала в своём царстве Лу. Значит, и в самом деле на свете есть люди, которые умеют добиваться славы, не подкреплённой истинными заслугами. Признаться, я пребываю в недоумении.
Этот Мэнсунь Цай достиг совершенства, ибо он пошёл дальше обычного знания, ответил Конфуций. Упростить дело ещё не значит чего-то добиться, а вот покончить с ним вообще значит кое-что упростить. Мэнсунь не знает, отчего он родился и почему умрёт, не знает, что идёт впереди, а что следом. И если суждено ему во что-то превратиться, он примет с доверием непостижимые для него превращения – и всё тут! Ибо, пребывая в превращениях, как может он знать то, что не превращается? А, не пережив ещё превращений, как он может знать, что это такое? Не похожи ли мы в своём неведении на того, кто спит и ещё не испытал, что такое пробуждение? К тому же, хоть тело его меняется, сердце не терпит ущерба. Он меняет своё пристанище с каждым днём, а дух его не рассеивается. Мэнсуню, конечно же, ведомо, что такое пробуждение. Когда другой человек плачет, он плачет тоже, потому что следует всему, что случается. Ведь даже когда мы говорим себе: «Вот я», можем ли мы быть уверены в том, что некто, именуемый нами этим «я», на самом деле является таковым? Во сне мы видим себя птицей и взмываем в поднебесье, а то вдруг видим себя рыбой и погружаемся в пучину вод. И никто не знает, спит ли, бодрствует ли тот, кто сейчас произносит эти слова.