Я не убивал Кеннеди

«Прошу прощения, но я не могу отделить себя от системы МВД, поэтому я среагировал, – сказал Владимир Васильев на богатом на события заседании дагестанского парламента. И добавил: – У нас был период, когда многие нарушали закон исходя из личной выгоды, а мы сейчас боимся порой отступить в интересах общественных и конкретного человека». Конец цитаты.

То есть в Дагестане настали такие времена, когда представители правоохранительных структур настолько чтут закон, что теперь боятся отступить от него не то что в личных, даже в общественных интересах. А «конкретный человек», которому по этой причине ничем не может помочь глава республики, – это Муртазали Гасангусейнов.

Доношу до Владимира Васильева, что в республике, главой которой он является, правоохранительные органы регулярно пытают людей током. Это практикуется по сей день. Пытают сутками, выбивая нелепейшие показания. Происходит это следующим образом: человека усаживают на прибитый к полу стул, его ноги, туловище и руки за спиной плотно обматывают скотчем, так, чтобы он не мог шевелиться, надевают на голову пакет и подсоединяют провода: к мизинцам ног, мизинцам рук, ушам или половым органам. Примерно из сорока обитателей спецблока СИЗО, в котором я нахожусь, не пытали только троих. Выдержать пытки практически невозможно. По крайней мере я не встретил ни одного человека, который не подписал то, что от него требовали. Пытки током представляют собой более тяжкие мучения, чем любые другие физические истязания. Если жертва окажется неуступчивой, профессиональные садисты, сменяя друг друга, будут пытать её столько, сколько потребуется, мучая голодом, жаждой и лишением сна.

Таким способом одну группу молодых людей (совсем детей) вывезли в лес и заставили записать видеоприсягу лидеру ИГИЛ (запрещена в РФ). А другую вынудили признаться в подготовке теракта на концерте Филиппа Киркорова. Креативно, не правда ли? Адвокаты «киркоровских» ответили цэпээшникам не менее оригинально: на повторном допросе их подзащитные вошли в роль и более подробно рассказали, как и почему собирались насолить известному солисту. Оказывается, гуляя в центре Москвы, они встретили Максима Галкина, который предложил им за организацию теракта два миллиона рублей: один сразу, второй после. От идеи надеть пакет на голову Галкина и пытать его током дагестанские цэпээшники почему-то отказались. Наверное, потому что у него несколько миллионов подписчиков в «Инстаграме». Или просто Аллу Пугачёву испугались. Сам Галкин юмор поддержал: он просил журналистов ничего не рассказывать Филиппу Бедросовичу... обидится ведь – слишком дёшево.

У меня подписчиков не так много, но пытать меня цэпээшники тоже не стали. Говорят, обязан я этим беспрецедентным общественным акциям в поддержку Ивана Голунова, проходившим по стране в канун моего задержания. Сам я склонен считать, что причиной была дагестанская общественность, оперативно выразившая своё мнение по поводу происходящего в первые же минуты.

Как бы ни было, дагестанским следователям пришлось делать довольно необычную для себя работу: доказывать вину невиновного, которого не пытали. Справлялись они с ней, надо сказать, тоже не без креатива. Бедный Надир Телевов, лучший следователь России, как теперь выясняется, изначально пошёл по ложному следу. Из-за лживого рапорта товарища Адильханова он девять месяцев искал мою связь с ИГИЛ в сувенирном ноже Магди Камалова и программном обеспечении компьютера Инны Хатукаевой. Не мудрено, что судьи каждый раз продлевали мне срок содержания под стражей, ссылаясь на «особую сложность дела».

Спустя девять месяцев после его возбуждения родился новый рапорт. Произошёл поворот на 180 градусов. Теперь я не ИГИЛ финансировал, а участвовал в деятельности организаций «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», а также «Высший военный маджлисуль шура объединённых сил моджахедов Кавказа», признанных террористическими и запрещённых на территории РФ. Причём делал я это с января 2009-го по июнь 2019 года в сговоре с Абу Умаром Саситлинским, Абубакаром Ризвановым и Каримом Алиевым. Страшно представить, чем теперь займётся лучший следователь России. На всякий случай, если вдруг кого заинтересует: об этих организациях и их деятельности я не имею ни малейшего понятия, с Абу Умаром Саситлинским встречался один раз в жизни, с Абубакаром Ризвановым познакомился 18 июня 2019 года в клетке советского суда, а с Каримом Алиевым не встречался никогда в жизни.

В соцсетях в данное время я не сижу, но могу предположить, какой комментарий к новости о новом рапорте самый популярный. Люди, наверное, интересуются, не я ли убил Кеннеди. Нет, я не убивал Кеннеди, не финансировал ФБК Навального, не дружил с Троцким и не имею отношения к распространению коронавируса.

P. S. Владимир Абдуалиевич, недавно журналисты «Новой газеты» из Москвы спрашивали меня, почему Вы ни разу не отреагировали на ситуацию вокруг нашего дела. К сожалению, я тогда не знал об этом преследующем Вас страхе отступить от закона. В любом случае, если бы в один из тех дождливых дней, когда Муртазали Гасангусейнов стоял в одиночестве на улице недалеко от Вашего рабочего места, Вы пригласили его на чашечку чая (пусть не как глава республики, а хотя бы как добрый дедушка из Советского Союза), это было бы по-человечески. Кстати, Вы видели фотографию «Отец без сыновей и сыновья без отца»? Берегите здоровье. ]§[

2 апреля 2020 г.

Из СИЗО-1 г. Махачкалы