«Ожидать, что тебя заберут на пытки – это каждый раз была отдельная пытка. Даже больше, чем пытка током. Шуршание пакета на тихом продоле, звон ключей, щелчки замка, ехидный смех… Каждый раз они говорили, что если я выживу, это будет очередной день рождения…»
Представляем читателю продолжение рассказа «29 дней пыток» Магомеда Хазамова, обвиняемого в убийстве учредителя газеты «Черновик». Рассказ законспектирован мной с его слов во время одной из личных встреч в СИЗО.
Сильно впечатлительным – не читать.
– Расскажи, как ты вышел на свободу и как долго был на воле.
– Утром 26 января постовой назвал моё имя и сказал: «С вещами на выход!» На вопрос куда он ответил, что домой. Трудно описать сейчас свои эмоции. Не верилось, что всё позади. Выйдя на свободу, я сразу поехал в ГСУ по СКФО в Ессентуки, где мне оформили подписку о невыезде и попросили быть на связи со следователем.
Оперативники, которые месяц пытали меня током, сказали обязательно обследовать сердце, как только выйду на свободу. Через некоторое время, взяв разрешение у следователя, я поехал на обследование в Москву в Центр им. Бакулева. Там у меня обнаружили разрыв сердца в трёх местах и назначили лечение. Сказали, если не будет улучшений, необходимо будет провести операцию.
Обыск
До 2018 года меня никто не беспокоил, я жил своей жизнью. В конце марта мне позвонил Магди Камалов и сказал, что хочет приехать. Я встретил его дома. Он рассказал, что дело передали в Москву, и следствие направляет его по ложному следу, что хотят обвинить Исаева и могут привязать и меня.
Магди предложил лечь в больницу для лечения сердца или уехать на время. Я отказался, мотивируя это тем, что у меня дети, которыми я занимаюсь, и бизнес. Сказал, что пытавшие меня оперативники на сто процентов убедились в моей невиновности, что я ничего не совершал и скрываться не собираюсь.
12 апреля подкинули наркотики брату Мурада Шуайбова – Руслану. На следующий день подкинули пистолет их двоюродному брату Варису Чураеву. В ночь на 14 апреля в мой ресторан пришёл неизвестный мне человек и сказал, что завтра утром в моей квартире проведут обыск, в ходе которого собираются подкинуть оружие и наркотики. Он посоветовал собрать друзей и внимательно следить за ходом обыска.
Я приехал домой поздно ночью с двумя друзьями. В пять утра меня разбудили под приставленным к голове дулом автомата. Моих друзей, обмотав головы одеялами, вывели из квартиры. В ней остались двое моих малолетних детей и младшая сестра.
Во время обыска в квартире находилось около 15 человек, уследить за ними было невозможно, понятых они привели своих. В шкафу в спальне они «нашли» две коробки с патронами, а на полке младшей дочери в ванной – чёрный пакет с двумя гранатами. После этого сотрудник, державший в руках пакет, нагло достал из своего нагрудного кармана прозрачный пакетик с белым веществом и сказал: «Это тоже будет принадлежать тебе!»
В отделе
Меня отвезли в Кировский отдел полиции, завели в кабинет, поставили лицом к стене, натянули капюшон куртки на голову, надели сверху пакет и замотали скотчем. Потом подняли сзади футболку и стали что-то катать по спине. Как я потом понял, это были гранаты.
Вечером этого же дня мне снова надели на голову пакет, надели на руки наручники, уложили на пол, прицепили провода к руке и ноге и начали пытать.
– Что конкретно от тебя требовали?
– Требовали сказать, что заказ на убийство Хаджимурада Камалова шёл от Шамиля Исаева и что я участвовал в этом преступлении. Я отказался. Они били меня ногами и пытали несколько часов. Я просил не пытать меня током, поскольку у меня проблемы с сердцем, но они не слушали. Не знаю, как я вытерпел, но Аллах дал мне сил и в этот раз: я ничего не подписал.
На следующий день в кабинет, в котором я находился, вошёл человек в гражданской одежде. По голосу я узнал в нём того, кто подкинул мне во время обыска гранату и наркотики. Он же участвовал в ночных пытках. Я сказал, что хочу с ним поговорить.
Он вывел меня в коридор, я начал говорить, что не совершал никаких преступлений, и спрашивать, почему они устраивают этот беспредел. Он ответил, что владеет информацией о моей причастности к убийству и они от меня не отстанут. В итоге он стал предлагать мне дать показания на Исаева: сказать, что я слышал, как Исаев дал приказ Абигасанову, и он его исполнил. В обмен меня обещали перевести в статус свидетеля, забыть о том, что «нашли» у меня во время обыска и отправить домой. Я ответил отказом. Сказал, что с Исаевым у меня были плохие отношения и что я никогда не имел с ним общих дел, но врать не собираюсь. Он сказал, что в таком случае разговор не получится и ушёл.
– Не было соблазна подписать то, что они требовали, а потом отказаться на суде? Пытки током ведь уважительная причина в таком случае.
– Был соблазн. Пытки током – невыносимая вещь. Кто не прошёл, тот не поймёт. Вспоминаю – у меня руки трясутся. Даже просто ожидать, что тебя заберут на пытки – это каждый раз была отдельная пытка. Ещё больше, чем пытка током. Шуршание пакета ночью на тихом продоле, звон ключей, щелчки замка, ехидный смех… Каждый раз они говорили, что если я выживу, это будет очередной день рождения…
Эти люди хотели повесить убийство на меня. Или моими словами на человека, о котором я не знаю, что он совершил его. Это унизительно, оскорбительно, низко. Хаджимурад не был моим врагом, он был моим другом.
СИЗО
Из отдела меня повезли в ИВС, оттуда – в СИЗО. Мне предъявили ст. 222, а наркотики – не предъявили. Спустя где-то месяц меня вывели в кабинет на первом этаже, в котором сидел заместитель начальника СИЗО Эльдар Эмирасланович. Он стал говорить, что ему известно, по какой причине я на самом деле здесь нахожусь, что наркотики и оружие им не интересны, что им нужны показания по поводу убийства и что он рекомендует подписать то, что от меня требуют, иначе у меня усложнится жизнь в СИЗО, и эти люди, которые меня закрыли, всё равно от меня не отстанут.
Я сказал, что мне говорить по этому поводу нечего, что я ничего не совершал и ничего об этом преступлении не знаю.
Ещё через несколько дней меня опять вывели уже в другой кабинет и туда пришёл тот самый сотрудник, который подкинул мне оружие и наркотики и пытал меня. Его звали Кайтуев Султан, вместе с ним был ещё один человек славянской внешности.
Они опять стали предлагать, чтобы я дал показания на Исаева, и обещать, что взамен уберут из дела наркотики, а за оружие я получу максимум условный срок. Я ответил отказом. Через месяц пришли ещё раз. Я опять не согласился.
В июне 2018 года мне добавили обвинение по ст. 228 УК РФ. А в декабре осудили на 3,1 года и отвезли в лагерь общего режима в Тюбе.
Очная ставка с женой
Я думал, всё закончилось, спокойно отсижу свой срок, но через три недели мне неожиданно сообщили, что за мной приехали фээсбэшники, у меня ровно десять минут на сборы неизвестно куда. Меня повезли в Москву и закрыли в спецблоке СИЗО Медведково. С февраля по апрель я вообще не понимал, что происходит. В апреле меня вывели в следственный кабинет, в котором были следователь и мой адвокат. Сказали, что ждут свидетеля.
Когда привели свидетеля, я не мог поверить своим глазам. Это была моя бывшая супруга. Мы развелись в 2014 году, а в 2016-м её арестовали по подозрению в мошенничестве и подготовке заказного убийства. В 2018 году Ленинский районный суд Махачкалы приговорил её на 8,5 лет. Смотря мне в глаза, она начала давать ложные показания, утверждая, что в ночь убийства я не находился дома, что она видела у меня в руках деньги, оружие и номера машин. В своих прежних показаниях она говорила, что в ночь убийства Хаджимурада Камалова я находился дома рядом с ней. Эти показания были подтверждены детектором лжи. Через несколько дней после новых показаний она была освобождена из-под стражи. Более того, ей сразу обеспечили госзащиту.
Слушая её, я потерял дар речи. Не смог произнести в свою защиту ни единого слова. Мне казалось, что это сон. Она врала, хладнокровно улыбаясь мне в лицо. У меня слезы потекли от обиды. Смог только спросить в конце, как она будет смотреть в глаза нашим детям. Она промолчала. А перед тем как уйти, сказала: «Сделай то, что тебе говорят эти сотрудники, и скоро ты будешь на свободе».
Спустя две-три недели ко мне пришел тот же сотрудник славянской внешности. С ним был ещё один, которого я ранее не видел. Они опять стали говорить, что мне нужно лишь указать на Исаева, как на заказчика этого убийства: если я соглашусь, то, как только наступит срок условно-досрочного освобождения, мне его удовлетворят и я уйду домой. В противном же случае у меня будет масса сложностей, и от меня они не отстанут. Я вновь ответил отказом.
Омск
В середине мая меня опять этапировали в лагерь в Тюбе. А в октябре 2019 года вновь заказали на этап и сказали, что я опять еду в Москву. Уже в поезде я узнал, что еду в Омск.
В Столыпине встречаешь разных людей, которых везут в самые разные города страны. Все знакомятся между собой, интересуются, у кого какая статья и кто куда едет. Когда очередь доходила до меня, и я говорил, что еду в Омск, у всех сразу мрачнели лица. Начинали расспрашивать, почему меня туда направляют, говорили, что в Омск обычно везут людей на ломки. Каждый предлагал поддержать продуктами, тёплой одеждой. Все выражали свои переживания, произносили очень много добрых слов. Говорили, что будут молиться.
Я не понимал, что это за место и почему они провожают меня словно в последний путь…
Очная ставка с Абигасановым
В апреле 2020 года меня вновь заказали на этап и повезли в Москву. До июня я не понимал, для чего меня этапировали. В июне вывели в следственный кабинет, и там я впервые с 2013 года встретился с Магомедом Абигасановым.
На мой вопрос, что он думает по всему этому делу и как всё видит, он стал говорить, что Исаев присвоил его какие-то деньги, и что он предлагает валить всё на Исаева. Я ответил, что отношения ни к нему, ни к Исаеву не имел, и что свои вопросы им нужно разбирать не тут, а на воле. А здесь говорить лишь правду.
Нас завели в разные кабинеты, ко мне пришёл тот самый сотрудник славянской внешности, а к Абигасанову прошёл следователь Чернов. Мне этот сотрудник стал предлагать всё то же, что и прежде, и говорить, что если я соглашусь, то буду проходить по делу как свидетель, а если нет, то стану обвиняемым в убийстве и буду судиться в «самом гуманном в России» – Ростовском военном суде.
Я вновь ответил отказом, после чего он ушёл к Абигасанову. Через пять минут они с Черновым вышли от Абигасанова, показали подписанную им бумагу на сотрудничество со следствием и сказали: «А вот теперь тебе хана!» ]§[
- 97 просмотров