«Что общего между салафитами и либералами?»

Адвокат рассказал, что у некоторых представителей одной, скажем так, очень консервативной социальной группы возник следующий вопрос: что общего между «салафитами-ваххабитами» и либеральными журналистами? С чего это прогрессивная либеральная общественность поднялась в защиту Абдулмумина Гаджиева? Он предложил ответить письменно, в формате очередной «заметки из СИЗО».

Поначалу я стал возражать. Посчитал вопрос не стоящим внимания. И тем более полосы «Черновика», любезно предоставленной редакцией под поток моего тюремного сознания. К тому же, отвечая, мне придётся ввязаться в так нелюбимую мной терминологическую войну либо согласиться с ярлыком «салафит-ваххабит» со всем пёстрым спектром относимых к нему деятелей. А при навешивании ярлыков апеллировать у нас принято отнюдь не к презумпции невиновности и, к сожалению, не к «хусну зан»1, а к отрицательной интерпретации философского лозунга бойца клуба «Ахмат» Джихада Юнусова: «Кто не с нами, тот не с нами!» И, вообще, если одни люди вступаются за других, помогая им отстоять справедливость, разве у них обязательно должно быть что-то общее?

Татьяна Фельгенгауэр

Пока возражал, вдруг поймал себя на мысли, что поставленный вопрос и в самом деле очень интересен. Действительно, что общего между Абдулмумином Гаджиевым, который сидит в СИЗО Махачкалы по обвинению в терроризме, и Татьяной Фельгенгауэр, которая нашла время постоять в очереди на пикет в его поддержку, ознакомиться с материалами его дела и заявить, что предъявляемые доказательства, безусловно, указывают на его сфабрикованность?

Что общего между Абдулмумином Гаджиевым и Ириной Стародубровской, которая пишет ему письма в тюрьму и отправляет ароматный чай (в пакетиках)? Кстати, Ирина Викторовна, полностью поддерживаю Ваш выбор: «Три мушкетёра» будут Адаму как раз вовремя, я их читал именно в этом возрасте.

Что, в конце концов, общего между Абдулмумином Гаджиевым и Светланой Анохиной, которая терпеть его не может, но не забывает прийти на пикет, чтобы потребовать для него свободы и передать через маму привет? Правда, с угрозами, говорит: «Как только он выйдет, мы продолжим наши разборки». Странно, да?

Вспоминаю нашу первую встречу десять лет назад, когда тёплым весенним вечером совсем ещё юный и наивный «салафит-романтик» буквально вырвал видную светскую даму из её весёлой компании на городском пляже. Она потом негодовала, что я смотрел на неё свысока и предлагал принять ислам. Больше ничего не помнила. Говорю же: оторвал от весёлого застолья.

На самом деле мы обсуждали «Американскую трагедию» Теодора Драйзера и «Зону влияния» Заремы Гасановой. Светлана тогда восхищалась последней, а также всеми, кто открыто выступал против похищений, пыток и внесудебных казней. Потом, правда, барышни поссорились и, кажется, до сих пор не разговаривают. Но об этом позже...

 

Небольшое отступление

 

Прежде чем отвечать на вопрос, вынесенный в заголовок, хотел бы сказать несколько слов о том, на каких основаниях я буду это делать. Я никогда не причислял себя к каким-либо группам, течениям или партиям. Ни одна из них не уполномочивала меня говорить от их имени.

Термины-ярлыки сегодня слишком размыты в умах обывателей, чтобы можно было на них ссылаться, не разъясняя их досконально. Мои религиозные убеждения и позиции распространены во многочисленных публикациях в Интернете (я больше десяти лет являюсь редактором полосы Monotheos газеты «Черновик»). Некоторые из них не лишены юношеского максимализма.

Отказываюсь ли я от них? Нет. К счастью, я не имел привычки писать о том, в чём не разбираюсь. Поэтому, когда Елена Роднина спросила меня, жалею ли я о своих старых статьях, которые сегодня читаю с улыбкой, я ответил отрицательно: «Сегодня я бы многие из них точно не написал, тем более на страницах общественно-политического еженедельника, но при этом я рад, что написал их, когда был моложе». Кстати, лучшей своей религиозной публикацией считаю статью «Ты служишь исламу. Не он тебе» («ЧК» №7 от 24.02.2017 г.).

Да, я профессионально изучал шариатские дисциплины. И делал это самым традиционным образом: учился у специалистов. К примеру, для освоения выбранной специализации – фикха2 финансовых отношений – выезжал в ОАЭ, где проходил учёбу у преподавателей СИБАФИ3 – международной организации, являющейся крупнейшим в мире поставщиком профессиональных кадров для исламских банков и финансовых учреждений.

Так вот, примеряя на себя роль салафита, я заранее прошу прощения у тех, кого это заденет, и заранее прошу не давать волю воображению тех, кого это напугает. Салафит я ровно такой, каким меня знают люди, и говорить я буду только от своего имени и от имени тех, кто разделяет мои взгляды.

 

Ликбез

 

Знаете, у нас, у салафитов, с этими либералами так много общего, что я даже не знаю, с чего начать. Ну, например, мы одинаково ратуем за неприкосновенность частной собственности и свободу рыночных отношений. Мы одинаково против того, чтобы кошмарили бизнесменов и подкидывали наркотики журналистам. Мы против фабрикации уголовных дел и расходимся с российскими следователями и оперативниками во мнениях относительно возможности применения пыток электрическим током как метода следствия. Мы против истязаний подследственных независимо от их убеждений. Пытать током нельзя ни «салафитов-ваххабитов», ни «суфиев-тарикатистов», ни «нигилистов-атеистов». Ещё? Ладно...

Мы за то, чтобы соблюдались «социальные правила игры». Мы не холопы и не крепостные. Если государство позиционирует себя правовым и в лице власти берёт на себя обязательство расходовать взимаемые с граждан налоги на реализацию их прав и нужд, которые заранее определены и обнародованы, то и салафитов, и либералов одинаково возмущают слова сумасшедших чиновников (и чиновниц): «Государство вам ничего не должно». Примерно так ответил один из заместителей начальника СИЗО моему другу Кемалу Тамбиеву (думаю, его тоже можно назвать салафитом… хотя бы за бороду), возмутившемуся пересоленной селёдкой на ужин, которую невозможно было есть.

Вообще, считаю необходимым (это я уже от себя, не знаю, согласятся ли со мной остальные салафиты и либералы) при принятии на работу чиновников и государственных должностных лиц введение обязательной практики подробного ликбеза о том, что не только пересоленная селёдка в тюрьме, но и зарплаты государственных мужей формируются из денег налогоплательщиков. Таких как Кемал Тамбиев. Сразу скажу: этот заместитель – не Эльдар Эмирасланович. Последний, конечно, не салафит и не либерал (ни тех, ни других среди сотрудников СИЗО нет), но достаточно образован, чтобы не говорить глупости.

Кстати, я не рассказывал: начальника местного пищеблока – о нём можно прочитать в заметке «Не по понятиям» («ЧК» №36 от 20.09.2019 г.) – арестовали. Селёдку я после этого не видел.

Вообще, салафиты провели в СИЗО настоящую революцию: они в лучших либеральных традициях отстояли свои права от подписки на газеты до ношения бороды (как же без неё). Раньше запрещалась даже такая, как у Виктора Шендеровича. Сейчас – носи хоть как у Алексея Венедиктова.

 

Пользуясь случаем...

 

...хочу сказать пару слов своим «подельникам» (они подписаны на «Черновик» и сидят в других камерах). Прошу читателя отнестись с пониманием и не уходить.

Абубакр, ас-саламу алейкум! Как ты? «Корпусной» Абакар сказал, что выдал мне по ошибке твою газету «Свободная республика». Никакой ошибки не было, я тоже на неё подписан. Они просто потеряли одну газету, и, чтобы ты не нервничал, я тебе отправил свою. Если она тебе уже не нужна, верни, пожалуйста, через Абакара, я не успел прочитать статьи Заура Газиева и Тамерлана Магомедова. Кто-то из них, по-моему, написал о Зубайру Зубайруеве – самом смешном на моём веку перевоплощении либерального журналиста в государственного чиновника.

Кстати, ты спрашивал, как я оцениваю «Новую газету». Честно говоря, не понимаю, как я раньше без неё обходился. Сейчас чувствую себя более информированным, чем на воле. Жене, друзьям говорю: хватит новости отправлять, я сам их вам расскажу. Из Москвы раньше наших до камеры доходит. И я говорил, что она в три раза дороже местных мне обошлась – так она, оказывается, три раза в неделю выходит. Могу на суд тебе принести. Но с возвратом: многие статьи отметил, чтобы перечитать.

Думаю даже попробовать дать заочное интервью «Новой». Там в одном из номеров было интервью с русским парнем, который находится примерно в нашей ситуации – Пчелинцев. Удивительно, насколько вопросы, которые ему задал журналист Ян Шенкман, подходят для того, чтобы на них ответили и мы. Не знаю, согласится ли редакция, но попытка не пытка. Кстати, у Пчелинцева приговор был позавчера (10 февраля. См. «Большую колонку» на 20, 22 стр. «ЧК»). Пока новостей у меня нет. Переживаю, честно говоря. Пусть Аллах поможет этим ребятам отстоять свою невиновность.

Кемал, ас-саламу алейкум! Как ты? Не скучаешь? До меня дошла твоя просьба оставить у тебя «Шантарам» ещё на время. Никаких проблем, брат. Читай спокойно и не торопись. Он мне не нужен пока, я завален делами. Кстати, за Ремарка – огромная благодарность, не зря говорят: друг познаётся в беде. Не грусти. Мы победим, иншааАллах. Мы уже победили.

 

Если без шуток...

 

...терминов и ярлыков, то моя позиция по отношению к обвинению следствия предельно проста: самое большое правонарушение, которое я совершил в своей жизни – это помощь одноклассникам в организации похищения классного журнала.

При том, что мне, отличнику, это было нужно меньше всех. Мои «подельники» Кемал и Абубакр, уверен, и этого не делали.

Нас обвинили в финансировании терроризма. Доказать такое обвинение по факту – проще простого, а ссылки следствия на «сложность дела» – это даже не лицемерие, это троллинг судопроизводства. В соседней камере сидит парень, обвинённый в финансировании терроризма. Ему принесли и показали его переводы, после чего он дал признательные показания.

Поводом к возбуждению против меня уголовного дела стал допрос оперативника Салмана Ибрагимова, утверждающего, что, по проверенной им информации, я собрал на свой банковский счёт 300 тысяч рублей и отправил их в ИГИЛ (запрещено в РФ). Принесите доказательства, что я отправил хоть один рубль, и я признаю все триста тысяч.

 

Заключение

 

Когда я увидел на экране макбука своих друзей-салафитов и их друзей-либералов на пикете возле Аварского театра с плакатом «Я/Мы Иван Голунов», то спросил себя, почему я не рядом с ними. И тут же утешился мыслью, что Голунов уже на свободе.

За два дня до моего задержания мы сидели за столом с одним из организаторов той акции – юристом Арсеном Магомедовым. Он интересовался у меня юридическими тонкостями шариатской процедуры банкротства, а я у него – подробностями проведённого пикета. Как сейчас помню слова Арсена: «Да, его выпустили, но мы не могли промолчать. Завтра точно так же придут за мной или за тобой!»

Я запивал халву чаем и кивал... даже не подозревая, что ошибся он всего на один день. Уже послезавтра утром я буду лежать на грязном полу в фойе перед дверью своей квартиры, мои руки будут закованы в наручники за спиной, моё лицо будет придавлено жёстким коленом к вежливо подложенной под него резиновой тапочке, и я буду слышать, как моим выбежавшим на это зрелище четверым сыновьям скажут: «Вы просто не знаете, чем ваш отец занимался за вашей спиной».

P. S. Насчёт Светы и Заремы... Если бы эти либеральные девушки помирились, салафиту в тюрьме было бы приятно. ]§[

12 февраля 2020 г.

Из СИЗО-1 г. Махачкалы

 

____________________________________

 

1 Хусну зан – противоречивый арабизм, означающий «благое предположение», – когда один человек ищет оправдание другому, даже если его действия выглядят внешне нелицеприятно.

2 Фикх – исламское право, наука об исламском праве, свод правовых установок. В данном контексте – раздел исламского права.

3Council for Islamic Banks and Financial Istitutions – является одним из 4-х международных исламских финансовых инфраструктурных некоммерческих институтов, созданным в 2001 г. по Указу Эмира Королевства Бахрейн №23. CIBAFI является аффилированной структурой Организации исламского сотрудничества. В состав CIBAFI входят различные банки и финансовые институты разных стран мира.

Номер газеты