На этой неделе судья Советского районного суда Махачкалы Рашидхан Магомедов оставил ещё на месяц в СИЗО журналиста «Черновика» Абдулмумина Гаджиева, предпринимателя из Москвы Кемала Тамбиева и экс-соучредителя фонда «Ансар» Абубакара Ризванова. Ходатайства адвокатов изменить этим людям меру пресечения на не связанную с лишением свободы он не поддержал, посчитав доводы адвокатов необоснованными.
Напомним, что Абдулмумин Гаджиев, Кемал Тамбиев и Абубакар Ризванов практически одновременно были задержаны 14 июня этого года. Гаджиев – в Махачкале, Тамбиев – в Москве, а Ризванов – в Ахвахском районе Дагестана. Их всех следствие подозревало, а затем (22 июля) обвинило в финансировании терроризма, а также в участии в деятельности террористической организации. 16 июня они решением судьи Советского районного суда Махачкалы Далгата Гаджиева были помещены под стражу в СИЗО на два месяца.
Подозрения и обвинения следствия в адрес Абдулмумина Гаджиева редакция газеты «Черновик» называет абсурдными и ничем объективно не подтверждёнными. Первоначально следствие заявляло, что Гаджиев участвовал в деятельности запрещённого в стране ИГИЛ и финансировании его посредством администрирования в соцсети «ВКонтакте» группы, через которую под видом благотворительности собирались денежные средства для финансирования боевиков. В последующем, уже на стадии предъявления обвинения, следствие отказалось от этой версии. Ему решили вменить то, что он якобы в целях оказания содействия в сборе денежных средств и организации финансирования публиковал в газете «Черновик» статьи об осуществлении проповедником Абу Умаром Саситлинским только благотворительной деятельности, побуждая читателей вносить свои пожертвования в фонд «Ансар».
Но при этом якобы заведомо зная, что тот направляет собранные средства на финансирование ИГИЛ. Другими словами, за то, что Гаджиев взял когда-то у Саситлинского интервью.
Мы считаем, что преследование Гаджиева – это попытка силового блока отомстить нашему изданию за журналистские расследования, посвящённые убийству силовиками в 2016 году братьев Гасангусейновых из Гоор-Хиндах, а также репортажами из залов судов, в которых публиковались выступления экс-сотрудников полиции братьев Ашиковых – Зиявудина и Раипа. Помимо этого, считаем, что формулировка обвинения, предъявленная Гаджиеву, – это угроза всей российской журналистике, так как предполагаем, что после небольшой практической обкатки в северокавказском регионе обвинения подобного рода будут использоваться против журналистов и СМИ, неугодных тому или иному чиновнику или силовику.
В обратном порядке…
Срок нахождения под стражей для Гаджиева, Тамбиева и Ризванова истекал 14 августа, поэтому заблаговременно в Советский районный суд Махачкалы поступило ходатайство следствия о том, чтобы продлить арест обвиняемым ещё на один месяц – до 13 сентября.
Следователь СУ СКР по РД Надир Телевов аргументировал необходимость продления срока тем, что он не успел провести ряд следственных действий: получить образцы крови у обвиняемых, получить ответы на запросы в оперативно-разыскные органы и банки, провести обыски по месту жительства подозреваемых и пр. (В числе тех, у кого Телевов намерен, судя по ходатайству, проводить обыск, значатся, в частности, Абу Умар Саситлинский, не проживающий в республике с 2014 года, а также житель Азербайджана Ровшан Алиев.)
Помимо этого, следователь указал, что сумел установить и допросить шесть секретных свидетелей…
Судебные заседания, на которых должен был решиться вопрос о том, продлить или нет меры пресечения Гаджиеву, Тамбиеву и Ризванову, были назначены на 10 августа. Планировалось, что первым делом, начиная с 10:00 мск, рассмотрят дело Абдулмумина Гаджиева, затем – Абубакара Ризванова, а потом – Кемала Тамбиева.
Но Советский районный суд Махачкалы, как и все судебные органы Дагестана, никогда не мог записать себе в заслугу пунктуальность, поэтому вопрос о том, продлевать арест этой тройке или нет, начался только в полдень, да и то с Тамбиева. Судебное заседание длилось недолго. Судья Рашидхан Магомедов удовлетворил просьбу адвокатов Тамбиева отложить рассмотрение вопроса о продлении ареста. Защита Тамбиева сообщила суду, что их коллега, адвокат, проживающий в Казани, Руслан Нагиев, не успевает прибыть в республику, так как был извещён следователем о необходимости прибыть в суд 13 августа, а не 10. Следствие и прокурор не возражали против переноса суда, и Рашидхан Магомедов решил рассмотреть вопрос по Тамбиеву во вторник, 13 августа.
А 10 августа он всё же рассмотрел, хоть и со значительным опозданием (в суде ссылались на то, что в этот день рассматривались меры пресечения лицам, проходящим по иным делам), вопрос о продлении ареста Абубакара Ризванова и Абдулмумина Гаджиева.
Характерной чертой всех процессов было то, что судья Рашидхан Магомедов запрещал журналистам вести фото- и видеосъёмку. Выслушивая доводы следствия и прокуратуры (они были традиционно против публичности), судья заявлял, что фото- и видеосъёмка может оказать влияние на объективность судебного процесса. Но в то же время судья с лёгкостью разрешал то, что запретить никак не мог: вести аудиозапись происходящего. Он это преподносил как некое «частичное удовлетворение ходатайства» о ведении фото- и видеофиксации процесса.
Рассматривая вопрос о продлении ареста Абубакара Ризванова, судья Рашидхан Магомедов приобщил к делу справки о прописке Ризванова и составе семьи, а также справку о том, что супруга обвиняемого состоит на учёте в женской консультации по причине беременности.
Зачитывая ходатайство о продлении ареста Ризванову, Телевов заявил, что в случае изменения меры пресечения тот сможет скрыться от следствия и суда, оказывать влияние на участников уголовного дела. Там же он зачитал отрицательную характеристику участкового на Ризванова, однако просить приобщать её к материалам дела не стал.
Ризванов спросил следователя, в каком году, согласно его версии, он совершил вменяемые ему преступления и как именно он принимал в них участие. Следователь предложил ему перечитать материалы дела.
– Когда организация ИГИЛ была признана террористической? – спросил Ризванов.
– В 2014-м. То, что она не была признана террористической, не говорит о том, что её не существовало, – ответил Телевов.
– Следствие установило, когда была начата и прекращена деятельность фонда «Ансар»? – спросил Ризванов. (Ризванов напомнил, что Телевов в составе следственной группы ранее изымал все документы и проводил обыски в фонде «Ансар», соучредителем которого он являлся до 2014 года, но ничего не нашёл.)
– Мы не обсуждаем в настоящий момент доказательства. Вы до сих пор продолжаете свою преступную деятельность, и вы сами об этом прекрасно знаете, – отрезал Телевов. Он также добавил, что данная «преступная деятельность была пресечена задержанием» Ризванова.
Судья призвал следователя не вступать в полемику и отвечать на вопросы Ризванова. В свою очередь, Ризванов отметил, что за два месяца ареста с ним не были проведены никакие следственные действия.
Адвокат Курбанов назвал не соответствующими действительности доводы следствия о том, что он может скрыться или влиять на свидетелей обвинения, которые, тем более, засекречены.
Прокурор, поддерживая ходатайство следствия о продлении ареста, заявил, что один из подозреваемых (Саситлинский) по данному уголовному делу находится за границей, поэтому Ризванов может скрыться.
Рашидхан Магомедов принял решение удовлетворить ходатайство следствия и оставить Ризванова под арестом до 13 сентября…
Примерно в 16:00 Рашидхан Магомедов приступил к рассмотрению дела журналиста «Черновика» Абдулмумина Гаджиева. Наш коллега, так как его дело должны были рассмотреть в 10:00, но рассмотрели только под вечер, сообщил суду, что времени зря не терял, и даже написал по этому поводу стихотворение. (Со стихотворением Гаджиева вы можете ознакомиться на сайте газеты.)
До начала рассмотрения ходатайства следствия Гаджиев рассказал, что ему не позволяют встречи с родственниками и защитниками в СИЗО №1 Махачкалы более 10 минут. Адвокаты, имеющие прописанное в законе право на свидание со своим подзащитным без ограничения по времени и количеству встреч, подтвердили это.
На просьбу судьи пояснить эту информацию следователь Телевов заявил, что впервые слышит об этом. Гаджиев заявил, что Телевов врёт, так как присутствовал в комнате для свиданий в СИЗО в то время, когда администрация изолятора ограничивала время встречи журналиста и его защиты… Как и в предыдущих процессах, суд запретил журналистам осуществлять фото- и видеосъёмку в зале суда.
Ходатайство о приобщении к материалам дела характеристик на Гаджиева с места работы, от декана экономического факультета ДГУ, а также от соседей судья Магомедов удовлетворил.
Адвокат Арсен Шабанов представил суду свидетельство об участии Гаджиева в 2011 году в конференции для журналистов в Кувейте, где обсуждались темы профилактики и борьбы с терроризмом и экстремизмом.
Данное свидетельство было выдано министром вакфов и исламских дел Кувейта. Позднее премьер-министр России Дмитрий Медведев вручил этому министру «Орден дружбы».
Адвокат спросил Телевова, какие конкретно следственные действия он планирует провести с его подзащитным, и почему за два месяца не было ничего сделано. Телевов ответил, что двух месяцев недостаточно для такого большого объёма работы и проверки многочисленных (25) банковских счётов. Следствие представило суду старые рапорты работников МВД и ФСБ, в которых без конкретики говорится о том, что Гаджиев причастен к совершению преступлений. Адвокат Шамиль Магомедов в очередной раз возразил, что данные рапорта могут быть только поводом для доследственной проверки, а не для процессуального решения.
Прокурор уверенно заявил, что у Гаджиева есть заграничный паспорт и он может скрыться за границей ввиду нахождения там его финансовых средств, которые хранит для него Абу Умар Саситлинский.
«Я уважаю возраст прокурора, поэтому не могу высказываться в отношении него так, как в отношении следователя. Он столько раз произнёс фразу «загранпаспорт» и что из-за него я могу скрыться. А ведь следствие даже не удосужилось проверить, есть ли у меня этот паспорт. У меня нет загранпаспорта. Он был просрочен, и новый я не получал. Поэтому скрыться за границей я не могу», – заявил Гаджиев.
Судья Советского районного суда Махачкалы Рашидхан Магомедов решил, что лучше верить следствию и прокурору, поэтому оставил журналиста Абдулмумина Гаджиева под арестом.
«Тяжесть преступления, в котором обвиняется Гаджиев, является достаточным основанием для того, чтобы удовлетворить ходатайство следствия», – заявил Магомедов. Мера пресечения будет длиться месяц – до 13 сентября.
Несмотря на некоторую процессуальную отсрочку, арест был продлён и у Кемала Тамбиева. Судья Рашидхан Магомедов (попутно запретив фото- и видеосъёмку процесса) согласился с шаблонными доводами следствия и прокуратуры о том, что обвиняемый может скрыться за границей или оказать давление на участников уголовного дела.
Тем не менее Тамбиев в своём выступлении успел передать общественности, что его права в СИЗО №1 Махачкалы ущемляются: ему угрожают, оказывают давление, поэтому он считает небезопасным там находиться.
«Меня поместили в спецблок – тюрьма в тюрьме. Не разрешают свидания, а с адвокатами могут видеться не более 10 минут. Мои ответы из СИЗО не доходят. Мне сказали, что не пропускают тексты, в которых говорится про содержание в СИЗО», – рассказал Тамбиев.
По его словам, оказывается давление и на его сокамерников, одного избили так, что он ходить не может. «Следователь мне говорит, что моё положение только ухудшится, что меня ждёт обвинительный приговор. Я здесь не могу находиться в безопасности. Мне все говорят, что всё в Дагестане так и срок ареста продлят, но я верю, что есть справедливость», – сказал Тамбиев.
Когда судья Рашидхан Магомедов стал зачитывать отрицательную характеристику участкового городского округа Балашиха (Москва), где говорилось, что Тамбиев ведёт замкнутый образ жизни, то Кемал перебил его, заявив, что написанное не имеет к нему отношения.
«Это откровенная ложь. Я не вёл скрытую жизнь. Я вёл активную общественную жизнь, что подтверждается социальными сетями. А это участкового я не знаю, и он меня не знает, потому как не с нашего района. А участковых городского округа много», – заключил он.
Речь Абдулмумина Гаджиева в суде
«Недавно у меня было свидание с мамой. Прежде чем она получила право на это свидание, она много раз посетила Следственный комитет. Каждый раз она приходила туда и слышала отказ. В один день мама стала возмущаться, и её проводили к главному следователю. Главный следователь объяснил ей причину, почему ей отказывают в свидании.
Он сказал: «Вам не положено свидание». Знаете почему? Потому что я «не желаю сотрудничать со следствием». Я прошу передать мой вопрос господину следователю: когда и в какой форме я выразил нежелание сотрудничать со следствием? Это ложь!
Уважаемый следователь, я вас очень жду. Я очень ждал обещанных мне очных ставок с Кемалем Тамбиевым, которого пытали и заставили меня оговорить. Я очень ждал обещанных мне ставок с Абубакаром Ризвановым, относительно которого меня вводили в заблуждение, заявляя, что он дал показания против меня. Я очень ждал авторов сверх нереально суперсекретных рапортов, которые невозможно никак рассекретить, но их оказывается достаточно, чтобы посадить человека в тюрьму.
Насколько я понимаю, если человека не удалось пытать электрическим током, то это называется: «он не желает сотрудничать со следствием». Я желаю сотрудничать со следствием! Только я не знаю, что следствие может мне предложить. О чём оно может со мной говорить?
Вот передо мной сидит следователь Надир Телевов. Уже которое судебное заседание он сидит там, ломает пальцы. Это единственный человек, который провёл со мной допрос. Посмотрите текст этого допроса. Ничего кроме вопросов: «Знаете ли вы такого-то?», там нет. Следствию абсолютно нечего у меня выяснять…
Так получилось, что я за это время познакомился достаточно неплохо со следственными мероприятиями. Я хорошо изучил некоторые дела следователей. В своей камере СИЗО я предпочитаю русскую классическую литературу социально-нравственного характера, но, когда у меня появляется желание прочитать фантастику, я прошу у своих сокамерников достать свои дела. Они их называют «делюгами». Когда я беру эти дела в руки и знакомлюсь с текстами, читаю их, я понимаю, что никакое другое название не подходит для них лучше.
В одной из скандинавских стран действует закон, согласно которому каждый судья обязан 10 дней находиться в тюрьме с реальными заключёнными. Если бы этот закон действовал на территории России и судья 10 дней побывал бы в моей камере, он познакомился бы с Исмаилом Навчаровым. Этот человек находится в СИЗО больше трёх лет! Около трёх лет назад его пытали электрическим током, провода подсоединяли между пальцев.
С тех пор у него появился очень сильный, неестественный хруст в коленях. Каждый раз, когда он передо мной сгибается, я слышу этот хруст. Он режет мне слух. Я не могу к нему привыкнуть…
Если бы судья побывал в моей камере в течение 10 дней, он бы познакомился с Рахматуллой Магомедовым. Этот человек около двух лет сидит в СИЗО. Два года назад его пытали электрическим током, провода подсоединяли между пальцев и к мочкам ушей.
После того как этот человек подписал всё, что от него требовали, дал добро на всё, что от него хотели, его продолжали бить лёгкими ударами дубинки по затылку.
Рахматулла после всех истязаний посчитал это чем-то незначительным, однако ему издевательски сообщили, что эти удары гораздо хуже для его здоровья, чем пытки потому, что они отнимают зрение. С тех пор много месяцев Рахматулла не мог нагнуть голову из-за сильных физических болей», – говорил Гаджиев.
В этот момент судья Рашидхан Магомедов, которому, видимо, не совсем понравилась идея посидеть 10 суток в махачкалинском СИЗО, даже ради эксперимента, потребовал от Гаджиева перейти к речи по существу ходатайства, а не излагать свой «художественный вымысел».
– Я полагаю, что после моих слов начнутся следственные мероприятия со мной. Я хочу, чтобы общественность знала, где и с кем я сижу, – отреагировал Гаджиев.
– Это можно сделать по-другому. Мы тоже читали художественные книги намного круче, чем ваш художественный вымысел, – ответил судья.
– То есть вы считаете то, что я говорю, вымысел? – переспросил Гаджиев
– Это ВАШ вымысел. Мы не знаем, что это за факты. Если есть такие факты, надо писать заявления и добиваться привлечения к ответственности, – заявил судья Рашидхан Магомедов.
Гаджиев решил продолжить речь. «В разговоре матери со следователем поднялась ещё одна тема – ИГИЛ (запрещена в России). Моя мама сказала ему, что если бы я на самом деле был последователем ИГИЛ, то я был бы первым в её рядах. Мама сказала правду. Я всегда жил по совести, и если бы я на самом деле был последователем ИГИЛ, то был бы первым в её рядах. Если бы я поддерживал «Имарат Кавказ» (запрещено в России), я бы поднялся в горы.
Если бы я был следователем Следственного комитета, то я бы, наверное, просто бы нашёл убежище в Англии и записал бы видеообращение с просьбой ко всем простить меня, кому я поломал жизнь. Хвала Всевышнему, я не был ни последователем ИГИЛ, ни последователем «Имарат Кавказ», ни следователем Следственного комитета. До того как меня проводили в тюрьму, я был журналистом общественно-политического еженедельника «Черновик», и все мои статьи общедоступны.
Я был преподавателем ДГУ, и у меня больше тысячи студентов, я был отцом семейства, и моих детей вы все знаете. Хвала Всевышнему, мне не нужно ничего стыдиться, ни перед кем притворяться, мне нечего скрывать от следствия.
Каким я был на воле, таким я остался сейчас. Находясь в камере СИЗО, я получаю огромное количество писем от самых разных людей. Все эти письма наполнены добром и теплом, все эти письма выражают мне поддержку и сокрушаются абсурдности того, что мы здесь называем следствием и судом.
Не бывает так, что весь мир не прав, весь мир в дураках, а правы только следователи и прокуроры.
Сейчас решается вопрос о том, где я буду находиться в ближайшее время: в стенах СИЗО или в своей квартире.
Конечно, у меня есть большие сомнения, что в этих стенах решается вообще хоть что-нибудь, но всё-таки…
В камерах ИВС и СИЗО я провёл достаточно много полезной работы. Я вёл лекции о правильном образе жизни, о порядочности как предмете гордости. Я консультировал сотрудников СИЗО на предмет норм договора рассрочки. Кормил голубей, которые просовывались в третью решётку нашей комнаты до того, как попал в спецблок. Но мне кажется, ваша честь, что мои близкие, мои друзья и мои дети имеют больше прав на меня и моё общение, чем обитатели СИЗО.
Поэтому, если у вас есть такая возможность… Я у вас не прошу ничего, что принадлежит вам, я прошу у вас только исполнения вашей личной непосредственной обязанности. Я прошу у вас сказать правду! Вы – судья. Судья имеет статус самого независимого человека в обществе, чтобы вы могли сказать правду, чтобы вы могли вынести верное решение по совести. Для этого для вас лично создаются специальные условия. Я прошу вас, не подведите наше общество, сумейте сказать правду. Вы видите весь этот театр абсурда? Вы сказали, что мы здесь не в театре собрались. Я же вам говорю: мы собрались в театре, к большому сожалению...» – заключил Гаджиев. ]§[
- 23 просмотра