Наверное, этот текст не появился бы, если бы не такое чувство, как обида. Не на кого-то конкретно, а вообще. Наверное, на состояние того, что называют дагестанской журналистикой. Может быть, я неправ, но… постараюсь объяснить.
23 января была встреча министра внутренних дел Дагестана Абдурашида Магомедова с журналистами. Она должна была состояться на день раньше, но, так как решалась судьба кабмина России и, как поговаривают слухмейкеры, самого Колокольцева, чей огромный портрет висит в зале заседаний МВД по РД, встречу переложили.
Пригласили к министру всех. Как госСМИ (бюджетные республиканские издания), так и независимые медиа, включая телеграм-канал «Спросите у Расула».
В целом мероприятие прошло так, как прошло. Вопросов от газеты «Черновик» к министру не было: он уже давно «ответил» на все вопросы редакции, а наше присутствие на встрече было соблюдением этикета...
По окончании мероприятия ко мне стали подходить коллеги и, смеясь, говорить, что ждали вопросы от «Черновика» и даже делали ставки, какой вопрос будет задан... На тот момент мне это тоже показалось смешным, и я с удовольствием поддержал коллег, шутя в ответ.
Спустя пару дней меня эта «шутка» догнала и... возмутила. В первую очередь тем, что мои коллеги, каждого из которых в отдельности я ценю и уважаю, делят вопросы на «черновиковские» и все остальные.
А какие они – вопросы «Черновика»? Они про то, как расследуется уголовное дело об убийстве силовиками братьев-чабанов из Гоор-Хиндах Гасангусейновых. Про то, как не расследуются дела об убийстве более десятка дагестанских журналистов. Про массовые нарушения прав человека. Про коррупцию в органах власти и – наверное, тут есть какая-то причинно-следственная связь – пропадающих в ресторанах владельцев солидных иномарок сотрудников УЭБиПК. Про необоснованную постановку на профучёт или объявление неугодных полиции лиц в оперативный розыск. Про пытки и незаконное принуждение в отделах полиции к даче нужных отдельным оперативникам показаний. Про подбрасывание оружия, наркотиков. Про то, почему между убийством в 2014 году простого разнорабочего Эрадиля Асанова в Ногайском РОВД и привлечением к ответственности в 2019 году подполковника УУР МВД по РД Сайпулакади Джамалдинова прошло так много времени. И масса других вопросов.
Так, извините, коллеги, это вопросы НЕ «Черновика». Это вопросы, которые должен задать любой здравомыслящий человек (в их число я отношу и дагестанских журналистов, работающих и в республиканских СМИ) руководителю силовой структуры.
Почему мне не стыдно за вопросы, которые были заданы Магомедом Бисавалиевым, Тимуром Алиевым или Вефадером Меликовым? Они были по существу и не носили комплиментарного характера.
Бисавалиев (привожу по смыслу вопроса) напомнил, что раньше была практика бессудных казней, и спросил про то, привлекаются ли за такую самодеятельность сотрудники полиции. Алиев спросил, почему на официальной страничке МВД по РД в Instagram злоупотребляют извинениями нарушителей правил дорожного движения. Меликов – о том, как устанавливаются участники спящих террористических ячеек и те, кто занимается организацией финансирования террористических организаций.
Почему мне не стыдно за Елену Еськину, сотрудника республиканского телевидения, которая задала в своё время вопрос Путину про братьев Гасангусейновых? Она что, «черновиковский» вопрос задавала, или озвучивала то, что считала нужным, то, от чего у нее болело сердце?
…Скажу сразу, что перечисленные выше вопросы (по Гасангусейновым и пр.) мы – представители независимых СМИ – ранее задавали министру. Неоднократно. В той или иной форме. Можно ли сказать, что мы были довольны ответами? Я лично – нет.
На конкретный вопрос всегда приходилось слышать долгий, насыщенный дипломатическими и обтекаемыми фразами, ответ, смысл которого сводился к тому, что он (или МВД в целом) за это или не отвечает, или не полномочен отвечать, или не может отвечать. И так из раза в раз. Из года в год. И, на первый взгляд, кажется, что да, на самом деле, министр прав, когда говорит, что раз дело ведёт Следственное управление СК РФ по РД или ещё какая-то структура, то он разъяснять что-то по этому поводу не имеет права.
Вот пример: в 2018 году, встречаясь со студентами юрфака ДГУ, министр «авторитетно заявил», что к убийству братьев Гасангусейновых сотрудники дагестанского МВД не имеют никакого отношения. «Даже если я захочу, то не имею права расследовать, комментировать ход расследования уголовного дела. По закону, этим должно заниматься то ведомство, которое расследует дело», – сказал тогда Магомедов.
Да, всё как бы верно: следствием (расследованием) занимаются следователи СУ СКР. Но, заметим, оперативное сопровождение данного уголовного дела находится у МВД, у подчинённых Магомедова. Это во-первых. Во-вторых, совершенно понятно, что генерал-лейтенант скорее лишится своих погон, нежели Система допустит его к тем, кто непосредственно убил молодых ребят. Они сделали своё дело и спокойно улетели в Москву.
Но выявить тех, кто прикрыл это преступление, обставил всё так, как будто молодые ребята были боевиками – это ведь в силах министра! Кто, обнаружив тела ребят, надел на них камуфлированную форму, вложил в руки автоматы и рассыпал вокруг гильзы, чтобы сымитировать боестолкновение? Какова в этом роль сотрудников и тогдашнего начальника Шамильского РОВД? Мог он на эти вопросы ответить? Мог. Ответил? Нет. Поэтому пусть заявления о том, что он что-то не имеет права озвучивать или его сотрудники к чему-то не причастны, останутся на его совести.
Была ли острая необходимость в очередной раз задавать этот и другие вопросы министру и слышать подобные ответы? Нет.
А задавали ли вы – представители и руководители республиканских, оплачиваемых за счёт бюджета, на народные деньги, СМИ – такие вопросы? Сейчас и ранее? Как часто вы показываете одиночные пикеты несчастного Гасангусейнова по республиканскому телевидению? Как часто вы пишете или показываете аналогичные проблемы других людей? Их ведь сотни в нашей республике!
Почему ваши вопросы, если их обобщить, можно было выразить тремя фразами: «Ах, какой у вас прекрасный Instagram! Ах, какой вы компетентный министр! Прокомментируйте это, пожалуйста!»?
Или вы, уважаемые коллеги, думали, что мы будем «спрашивать за “Инстаграм”», который ведёт пресс-служба республиканского МВД? Вы серьёзно считаете, что у целого генерал-лейтенанта полиции, министра внутренних дел по Республике Дагестан Магомедова Абдурашида Магомедовича мы будем спрашивать про страничку в соцсети, которую, несмотря на то, сколько у неё подписчиков – 200 тысяч или 2 миллиона – Марк Цукерберг может удалить одним ленивым движением пальца?! Если да, то я вас поздравляю... у вас очень глобальное мышление!
Instagram дагестанского МВД – ресурс, конечно, любопытный, насыщенный информацией. Мы читаем его, наблюдаем за активностью админа и ботов, их интонацией, делаем соответствующие выводы, но… на нём для нас свет клином не сошёлся.
Или вы думали, что надо было задать вопрос про Абдулмумина Гаджиева, нашего коллегу, которого, как мы считаем, сотрудники МВД по РД, УФСБ РФ по РД и СУ СКР по РД незаконно и необоснованно преследуют и восемь месяцев держат в СИЗО-1 Махачкалы? Ну, а что бы он ответил? «Я не могу комментировать…»?
Хотя, нет. Он ответил. Когда министра похвалили, что в республике выявлено 42 факта финансирования террористов, а затем спросили, как выявляют финансистов боевиков… Финансирование терроризма – это именно то, в чём обвиняют Абдулмумина Гаджиева, Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова1.
Министр, отвечая на этот вопрос, стал заметно нервничать: было видно, что у него пересохло во рту2, он мял руки, а под конец ответа (ссутулившись) спрятал их под стол. Скажу сразу, что считаю Магомедова – человеком хладнокровным и исключительной выдержки. Поэтому то, что мы слышали – это был один ответ. А то, что мы видели – совершенно другой, более откровенный и честный…
К чему весь этот рассказ. Мы за диалог с властью. Не за их длинные, мало связанные с реальностью монологи, а за открытый и честный разговор двух уважающих и себя, и оппонента сторон. Мы не задаём особых вопросов, специально выращиваемых в нашей газете. Мы задаём вопросы наших читателей, нашего общества. И ждём на них полные и понятные ответы. А не их имитацию. И мы не хотим, чтобы дагестанские журналисты делились на тех, кто может задавать такие (жизненные) вопросы, и тех, кто не хочет их задавать. ]§[
____________________________________
1 Подробно о деле Гаджиева, Тамбиева и Ризванова написано в статье «Дело Гаджиева: фантазия или «воздух»?», «ЧК» №43 от 8.11.2019 г.
2 Такая реакция – это один из физиологических индикаторов эмоционального возбуждения. В Древнем Китае такая реакция могла привести к наказанию: подозреваемый должен был набрать в рот горсть сухого риса и выслушать обвинение. Считалось, что если рис оставался во рту сухим (от страха разоблачения приостанавливалось слюноотделение), то это доказывало вину подозреваемого.
- 35 просмотров