Можно сказать и так, можно сказать, что и мы приехали сюда спасаться. Сначала я, через год – мама и сестра. После смерти отца нас ничего в Баку не держало, на родственников надежды не было, скорее наоборот. А тут, в Махачкале, жила семья близкого друга отца – Натика Джафарова (кстати, позже именно он привёл меня в журналистику). Вот и поехали. Поехали практически без ничего: одежда, да ещё плоскогубцы и чугунная сковородка – вот и всё имущество.
В Махачкале я до этого уже бывал: приезжал с родителями в гости. Помню, как прыгали по гаражам пацаны, играя в ловитки, профиль Ленина, выложенный на склоне Тарки-Тау из побеленных камней, тоже помню. Но тогда, в детстве, мне как-то не бросалось в глаза… только не обижайся… здешняя грубость. Когда мужики в автобусе или троллейбусе не уступали место женщинам, меня это в ступор вводило... Когда я слышал мат на улице, мат, не как ругань, а как привычный язык общения – тоже… В Баку, городе рафинированном, такого не было. И Махачкала поначалу казалась мне очень агрессивной. Как-то мы с мамой встретили на улице отца моего однокурсника-аварца. Мы с ним обменялись какими-то незначительными, нейтральными фразами и распрощались. Мама смотрела на меня удивлённо: как ты выдерживаешь? Это же такой эмоциональный напор, он же так говорит, я прямо не знаю… сплошная Италия!
В какой-то степени она была права. В Баку народ тоже был довольно эмоциональный, но там не было ощущения, что собеседник пусть неосознанно, но пытается нарушить границы твоего личного пространства. Кстати, за все школьные годы я подрался два раза, а тут после приезда – сразу драка. Из ничего: просто шёл по улице, не понравился каким-то ребятам, слово за слово и меня побили. Думаю, их напрягли мои бакинские усики. В Махачкале молодые ребята усы не носили, так что никак мимо пройти не могли, я их где-то понимаю. Со временем я, конечно, научился и отвечать, и грузить, но меня всегда немножко напрягало, что уважение к себе тут нужно завоёвывать, демонстрируя силу.
Несколько лет мы жили у друга отца, Натика Джафарова. Потом мама, как преподаватель хореографической студии при ансамбле «Лезгинка», получила комнату в семейной общаге работников культуры на улице Кирова (сейчас – Гамидова). Довольно убогую комнатку, надо сказать. Но позарились и на неё. Очень скоро к нам явились родственники одной склочной соседки – два здоровенных амбала. Говорили прямо – мол, мы хотим это забрать, съезжайте. Мама у меня русская, перепугалась, тогда много слухов ходило, один страшнее другого, ну а я, как единственный мужчина в семье, сел с ними разговаривать. И вот тут впервые понял, что у здешней модели строить отношения есть свои преимущества. Как бы действовал бакинец? Он бы улыбался тебе, гладил по голове твоего ребёнка, а в удобный момент кинул бы тебя с лёгкостью и ты бы спохватился уже на улице, обобранный, бездомный, с подушкой и непарным носком в руках. А тут была пугающая, но всё же прямота. Прямой разговор, когда противник ясно говорит о своих намерениях… В общем, обошлось, поговорили мы, и нас оставили в покое в нашей конуре.
Как многие люди, оказавшиеся практически без поддержки, мы пробивались как могли. Моя сестра, мастер спорта по большому теннису, надумала организовать секцию. В то время на стадионе «Труд» какой-то бизнесмен на собственные бабки устроил корт. Для себя и своих друзей. И вот сестра пошла к нему, мол, вы всё равно только в выходные тренируетесь, нельзя ли арендовать у вас корт на остальные дни недели… ну, не бесплатно, разумеется! А тот засмеялся: «Оставь себе твои копейки. На тебе ключ, набирай группу. Только суббота и воскресенье – наши». Ну, так и пошло. Сестра тренировала детей, я – взрослых, там и познакомился со своей будущей женой – Гаянэ.
Но лирика лирикой, а раз решил заводить семью – нужно уметь зарабатывать. Если до женитьбы я мог позволить себе понтоваться тем, что преподаю в институте, да ещё и иностранный язык, то тут пришлось понты отбросить. И вот я пошёл в ученики слесаря-сантехника. Сменил неопределённые артикли на конкретный разводной ключ, педуниверситет – на гостиницу, где чинил унитазы и раковины. С ними была беда: на унитазы постояльцы усаживались орлом, а в раковинах мыли ноги, поэтому всё постоянно к чертям ломалось.
В общем, я считаю, что лучше всех изнанку жизни города знают менты, таксисты и те, кто работает в гостиницах. Правда, наша была не ночлежкой, а довольно приличного уровня, там чиновники разные останавливались, артисты. Кикабидзе, например, а как-то певица Азиза жила. Она оказалась совсем маленькая и не такая сногсшибательная, как на сцене. Наши охранники поглядели, покачали головой и сказали: «Анжела – круче».
Анжела была из «девочек». При нашей гостинице такие не водились, директор был строг, но если кто-то из гостей привозил с собой девушку, ему препятствий не чинили. И вот иногда с очередным «другом» появлялась Анжела. Она была, кажется, ногайка, высокая, стройная, с обалденной фигурой! Спустя пару лет мне кто-то рассказывал, что уехала она в Турцию, стала моделью. Верю – очень красивой была.
Но общая масса – такие стрёмные! Тётка одна часто появлялась, метра полтора в обхвате, бешеным успехом пользовалась! Она возила шмотки из Баку, ну и подрабатывала заодно. Была ещё женщина средних лет, выглядевшая как училка из сельской школы, очень приличная, в платочке – вот та «работала» целенаправленно. Одна с двумя детьми, дочка на выданье, позарез нужна квартира. Как только скопила, от дела отошла.
Забавные там человеческие типы встречались, те же самые «девочки», ну, они никак не выглядели носителями «порока», скорее походили на людей, попавших в сложные жизненные обстоятельства. По ночам часто подходили к моему столу, о себе рассказывали. Была одна совсем молоденькая сельская девочка. Так она, как правило, приезжала с дальнобойщиками. Проводила с ними не час, а целую ночь, и всю ночь они БОЛТАЛИ! О книжках, о фильмах, о странах. И денег она с них не брала. Шла за возможность послушать. Ведь тогда в дальнобойщики шли и очень образованные люди, с парой высших образований. Вот, видно, она таких выбирала и так и училась, представляешь? Мне о ней тяжело думать – это ж в каком убожестве она жила, если и поговорить не с кем было? И эти ребята, дальнобойщики, то же самое, наверное, про неё понимали.
Но самой большой загадкой была одна пара. Приходили регулярно, раза два-три в месяц. Он – отлично одетый, в модном кожаном плаще, лаковых туфлях, лощённый такой. А она… У бомжих со стажем бывают такие лица. К тому же видно – старше намного. Но он к ней с нежностью обращался, покупал шоколадки, шампанское. Как любимой девушке, с которой пока приходится встречаться тайно, но скоро родители обязательно согласятся, и будет всё как у людей – свадьба, кольца. Кто они были, что с ними сталось, не знаю.
Разношёрстая публика тогда останавливалась в гостиницах. Помню «Врачей без границ». Один из них был француз, второй – швейцарец, мы с ними как-то быстро познакомились. Разговорились, а потом отправились в бар. Там я и запел застольную средневековую французскую песню, которую мы разучивали в институте. Это был мой звёздный час! Надо было видеть их потрясённые лица! Из Чечни приезжали контрактники – буряты, калмыки. Всюду ходили с большими чёрными сумками, не расставались с ними, а в сумках оружие – автоматы, винтовки снайперские. Ещё из сёл ехали, всё больше из аварских. Это как раз было время, когда ботлихцам выплатили компенсацию за разрушенные во время боёв дома, и они хлынули в Махачкалу скупать квартиры, отчего цены резко подскочили. Хорошо, что мы чудом успели назанимать денег, где только можно, и купить небольшую квартиру для нас с Гаянэ.
В общем, что я сказать-то хотел... Я приехал сюда мальчишкой, и в этом городе я возмужал. Тут влюбился в свою Гайку, бегал к ней на свидания в Собачий парк... У нас там было «своё» бревно, на котором я её впервые поцеловал, там же сделал предложение. Помню, дождь шёл, мы стояли под зонтиком, и я сказал: ты не торопись, ты сейчас не отвечай, подумай, может, согласишься стать моей женой? И она согласилась. В этом городе я женился, тут родилась моя дочь, которую я обожаю. Я смотрю на неё, на её одноклассников, вижу, как они растут и думаю, что растут они правильно. На уровне базовых понятий: честь там, собственное достоинство, понимание дружбы, нетерпимость к подлости и сострадание, да, сострадание тоже – всё у них правильно. И если так, если я не ошибаюсь, у города есть будущее. Ведь правда же?
Рубрику ведёт Светлана Анохина
_________________________________________________
Редакция просит всех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились старые фотографии, связаться с нами по телефонам:
67-06-78 и 8-988-291-59-82.
Фото из архивов музея истории Махачкалы
и героев публикации
- 29 просмотров