В преддверии Международного женского дня корреспонденты «Черновика» побывали в женской исправительной колонии города Кизилюрта, которая считается одной из самых образцовых в республике. Один день среди женщин, которые, несмотря ни на что, остаются матерями, сёстрами, дочерьми. Один день с теми, кто с нетерпением, а кто – терпеливо ожидает приятного поворота в своей судьбе…
Путь в колонию лежит через белоснежную арку – так входят в места сакральные. На огромной закрытой территории расположились три небольшие деревушки: колония-поселение, детская воспитательная колония и исправительная женская колония, ограждённые друг от друга колючим проволочным забором.
В женской исправительной колонии №8 города Кизилюрта на данный момент отбывают наказание 126 женщин. Из них 64 проживают в отряде №1. Начальница отряда Эльмира Акбашева – невысокая женщина с тихим мягким голосом, работает в системе 24 года. В её кабинете полстены занимают многочисленные похвальные грамоты, другую половину – стенд с информацией об осуждённых, стоявших на профилактическом учёте. На подоконнике – разноцветный букет из бумажных цветов в плетёной вазе. Подарок от воспитанниц. На вопросы о женщинах-сидельцах Акбашева отвечает, смущаясь. Она помнит поимённо каждую, кто прошёл через её отряд, но причины их заключения вспоминает с трудом. Или не хочет вспоминать.
«Была одна, которая ребёнка своего новорождённого утопила», – всё же признаётся начальница.
Исполняющая обязанности заместителя начальника ИК-8 Майсарат Абдурахманова гордо проводит экскурсию по колонии. Заходим в швейный цех, в котором трудятся более шестидесяти осуждённых женщин. Ближайший рабочий план – пошив исламской одежды для хаджа.
«В колонии почти стопроцентная занятость, – объясняет Майсарат. – Кроме пенсионерок и инвалидов работают все. Одна пенсионерка работает по собственному желанию. Рабочий день длится с 8:00 до 17:00, но если много работы, то женщины могут остаться на вторую смену».
Помимо швейного цеха, женщины трудятся в сборочном цеху, а также в столовой, пекарне и парикмахерской. В тёплое время года работают в теплице при колонии. Каждый месяц на лицевой счёт осуждённых поступает заработная плата – около пяти тысяч рублей. Через полгода после начала работы женщины могут уйти в отпуск. Как положено и на свободе.
«Прежде чем приступить к работе, женщины получают специальное образование. До 12 часов у нас функционирует училище, где трудятся гражданские учителя», – рассказывает Абдурахманова и проводит нас в здание училища.
Училище оформлено как обычное образовательное учреждение с узнаваемой голубой «советской» побелкой. Вместо «пометок для учащихся» – «пометки для осуждённых» с разбором каждой статьи уголовного кодекса и последующего за ними наказания.
В классе для поваров вдоль стены, как на эшафоте, висят белые халаты. У доски – показ образцовых рефератов, напечатанных на компьютере. Темы самые замечательные: «Советы по дому», «Нравственные ценности»…
На выходе женщинам выдаётся стандартный аттестат, без указаний места получения образования. А после обеда училище превращается в школу для женщин до тридцати лет, у которых нет среднего образования.
«Только к ЕГЭ мы не готовим – слишком сложная система», – добавляет учитель Магомед Идрисов.
За школу УФСИНу по Республике Дагестан пришлось побороться. Три года назад, по словам начальства, городское управление образования пыталось закрыть образовательное учреждение – учителей отправлять обучать в колонию за дополнительные деньги невыгодно. Но всё обошлось.
«Из наших учреждений никто без образования не выходит. Специальность – обязательная, без профессии и среднего образования не выпускаем. Это один из этапов социализации. С женщинами регулярно встречается представитель центра занятости населения. Он доводит до осуждённых ситуацию на рынке труда, какие специальности сейчас наиболее востребованные, ставит их на учёт», – говорит Майсарат Абдурахманова.
В прихожей отряда №1 висят два почтовых ящика. Один – для личных писем, другой – самодельный картонный домик с надписью: «Наркотикам – нет! Для анонимных сообщений о местах торговли смертью».
Карине (имена осуждённых женщин здесь и далее измены по их просьбе – «ЧК») тридцать пять лет, шесть из которых она провела в кизилюртовской колонии. Вместе с мужем она занималась продажей наркотических средств.
«Я окончила школу и устроилась работать в суд секретарём. Мне было 17 лет, и я уже участвовала в судебных процессах. Я видела осуждённых и говорила себе: “Я никогда не буду на их месте”. А получилось так, что и мне пришлось услышать: “Встать! Суд идёт”», – рассказывает женщина.
На свободе у Карины осталось трое детей. Через два месяца после рождения младшего сына ей назначили наказание. В последний раз своих детей она видела в 2015 году.
Два отряда – с обычными и облегчёнными условиями проживания – мало чем отличаются друг от друга. В отряде с облегчёнными условиями разве что кровати одноярусные, в комнате у спальни этакий «зимний сад» с большим количеством растений, стоит вместительный холодильник, а в комнате отдыха висит плазменный телевизор.
«Я всю жизнь бегала, работала, а теперь отдыхаю в санатории!» – делится впечатлениями библиотекарь Марина. Ей 68 лет, и в колонии она уже три года отбывает наказание за мошенничество. В августе Марина готовится к освобождению: «Я очень жду выхода на свободу. Но мне страшно людям в глаза посмотреть, я же их обманывала (голос дрожит). Сыновья меня простили. У них всё в жизни нормально, это я на старости лет такой сюрприз им преподнесла». (Улыбается.)
Психолог Джавгарат Ризванова пришла в систему в 20 лет и уже восемнадцать лет работает с осуждёнными. Во время нашей беседы к ней выстроилась небольшая очередь из женщин, которым нужна консультация.
«Им необходимо, чтобы кто-то их выслушал. Не наспех, а именно спокойно, не торопя», – поясняет психолог.
Джавгарат до 2010 года работала в соседней детской колонии. Она вспоминает своего первого воспитанника – четырнадцатилетнего мальчика, который выстрелом в лоб убил своего отца: «Отец мучил их».
В женской колонии тоже много жертв домашнего насилия, но психолог относится к ним скептично: «Если послушать женщин, то все, кто сидит за убийство, вынуждены были пойти на такой шаг. Но мы знаем историю только с одной стороны, мужа уже не послушаешь».
Альфия убила собутыльника своего мужа в 2015 году. Дали наименьший срок – шесть лет, так как она вынуждена была защищаться от его побоев.
«Он меня к стенке прижал, избивал. Я очень виновата, что не сдержалась. Пошла на кухню, взяла нож и ударила его. На мне очень большой грех, очень большой. Не дай бог никому такого на душе. И вот так я попала сюда. Я не против того, чтобы мне дали шесть лет, даже рада этому! Я ведь такое совершила. Думаю... молодой парень, лишила его жизни. Я какое право имела вообще такое делать? В тот момент вообще об этом не задумывалась, действовала машинально. Это не оправдание, в тот момент я не думала, что будет так тяжело на душе. Я никогда не думала, что смогу убить человека. Мне очень стыдно перед его родителями, перед соседями», – говорит она.
Начальник отряда № 1 Эльмира Акбашева признаётся, что осуждённые женщины сразу раскаиваются в совершённом преступлении. Уверенных в том, что они всё правильно сделали, практически нет: «Женщинам и трёх лет достаточно, чтобы всё понять».
Айшат в колонии седьмой год, осталось продержаться ещё три. В 2011 она году совершила разбой, но подробно рассказывать о своей истории отказывается. Здесь она работает пекарем и боится, как бы наше интервью не испортило ей хлеб. За семь лет в колонии она научилась относиться к своему прошлому с юмором: «Ну, какая я вам преступница?» – Айшат спешит вытащить хлеб из печи, попутно заливаясь звонким смехом. ]§[
- 27 просмотров