В Москве – экстремизм... в Дагестане – терроризм

Деятельность правоохранительных органов в Дагестане – это уже давно политика. Кто-то на фоне докладов о количестве убитых боевиков и проведённых КТО считает её успешной. Кто-то, заявляя о массовых нарушениях прав людей: как мирных граждан, так и задержанных, родственников убитых «предполагаемых боевиков» и пр., считает её спорной. Данные статистики, а также соцопросов показывают, что население (те, ради которых, в принципе, силовики борются с терроризмом и экстремизмом, а гражданские власти – с коррупцией и бедностью) не одобряет методы силовиков, а также не доверяет властям. Как федеральным, так и местным…

На прошедшей неделе Дагестан упоминался в новостях как субъект России, который шестой год подряд лидирует в стране по числу совершённых преступлений террористического характера, количеству выявленных лиц, совершивших такого рода преступления, а также как республика, занимающая второе место в государстве по преступлениям экстремистской направленности. (Эти сведения приводятся порталом правовой статистики Генпрокуратуры России, который приводит данные о состоянии преступности в стране по различным параметрам.)

 

Москва – лидер по числу экстремистских преступлений

 

Согласно этим данным, в Дагестане с января по ноябрь 2016 года совершено 907 преступлений террористического характера и выявлено 260 лиц, совершавших такие преступления. Отметим, что преступлениями террористической направленности портал называет следующие виды преступлений: террористический акт; вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению; публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма; захват заложников; заведомо ложное сообщение об акте терроризма; организация незаконного вооружённого формирования или участие в нём.

К сожалению, портал не приводит статданные по конкретным видам преступлений террористического характера, поэтому из обнародованной цифры – 907 – трудно понять, какие преступления совершались больше: публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и оправдание терроризма, пособничество или же непосредственно теракты. Картину проясняют данные прокуратуры Дагестана. На прошедшем 28 декабря 2016 года координационном совещании руководителей правоохранительных органов были озвучены следующие данные: из 907 преступлений террористического характера 581 преступление – это участие и пособничество НВФ, абсолютное большинство которых – 82% – по официальным данным, совершено членами дагестанского бандподполья за пределами страны.

Официально в республике за 2015 и 2016 год не произошло ни одного теракта! Даже подрыв 15 февраля 2016 года Джемикентского поста в Дербентском районе был квалифицирован как посягательство на жизнь сотрудников полиции. Заметим, что статистика по посягательствам на сотрудников полиции не учитывается Генпрокуратурой ни в категории «преступления террористического характера», ни в «преступлениях экстремистского характера», хотя в 2016 году потери среди силовиков, по сравнению с 2015 годом, увеличились: 19 убито (в 2015 году – 11), 50 ранено (в 2015 году – 24).

Другими словами, 64% зафиксированных в Дагестане преступлений террористического характера – это «участие и пособничество» дагестанцев, возможно, выехавших в зону сирийского конфликта. Отметим, что к статистике боевиков, выехавших в Сирию, есть большие претензии. В частности, журналист Орхан Джемаль в начале 2016 года провёл своё расследование и выяснил, что примерно 200 человек, числящихся в Дагестане как участники НВФ, выехавшие в Сирию, живут мирной жизнью в Турции и других странах.

 

Чтобы просмотреть сюжет Орхана Джемаля «Их записали в ИГИЛ (запрещена в РФ)», отсканируйте QR-код и перейдите по ссылке.

Кроме того, северокавказские СМИ пестрят сообщениями родственников тех, кого привлекают к уголовной ответственности как пособников НВФ (обвинения которых строятся, в основном, на «чистосердечных показаниях»), пропагандистов (публичные призывы) или же организаторов и/или участников НВФ.

Отметим, что аналогичные данные по другим субъектам Северного Кавказа в разы меньше: Чечня – 156 преступлений террористического характера за 2016 год, КБР – 129, Ингушетия – 99, КЧР – 90, Ставропольский край – 49, Северная Осетия – Алания – 35.

Наверное, читатель удивится, но лидером в стране по числу преступлений экстремистского характера является Москва с 90 случаями.

Преступлениями экстремистского характера Генпрокуратура называет следующие виды преступлений: деятельность общественных и религиозных объединений, иных организаций, СМИ, физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение целостности России, подрыв безопасности страны, зах-ват или присвоение властных полномочий, создание НВФ, демонстрация нацистской и запрещённой атрибутики и пр.

После Москвы на втором месте Дагестан (62). Третье место у Московской (57) и Свердловской (57) областей и четвёртое – у Красноярского края (50). Нельзя сказать, что Москва в 2016 году случайно вырвалась в лидеры.

Динамика показывает, что московский силовой блок демонстрирует эти показатели регулярно: в 2009 году было 69 подобных преступлений, в 2010-м – 105, в 2011-м – 79, в 2012-м – 51, в 2013-м – 51, в 2014-м – 62, в 2015-м – 112.

По выявленным лицам, совершающим преступления экстремистского характера, в лидерах Москва (55), Московская область (40), Санкт-Петербург (38) и Свердловская область (25). Дагестан (8 выявленных экстремистов) занимает здесь 34 место.

Тому, что в Дагестане и Москве год от года сохраняется высокий уровень террористической и экстремистской угрозы, уверены, есть своё, политологическое объяснение…

 

«И вечный бой…»

 

Последние лет десять Дагестан активно борется с террористами и терроризмом. На каждом более-менее серьёзном заседании руководство силовых структур отчитывается про убитых в ходе КТО боевиках и предотвращённых терактах. Однако проблема остаётся актуальной.

Таким высоким показателям по выявлению преступлений террористического характера в Дагестане находят два объяснения:

1. Силовому блоку, ответственному за Северный Кавказ, и в частности Дагестан, дана команда создать для гражданских властей нашей республики максимально комфортные условия для проведения своих, согласованных с Кремлём, проектов по оздоровлению социально-экономической ситуации. Поэтому, с одной стороны, мы видим, что силовой блок предельно активничает, ставя на учёт всех более-менее подозрительных (на их субъективный взгляд) личностей, максимально зачищая площадку для «гражданских». Те же, в свою очередь, не могут похвастать высокими результатами реализации социально-экономических проектов, поэтому отчасти прячутся за высокие отчётные цифры силовиков, заявляя в кремлёвских коридорах, что хоть и «пули свистели над головой», но они «раньше выстрела не падают». Что удивительно, но это оправдание находит поддержку в кабинетах федералов.

2. Прямая заинтересованность отдельных представителей силового блока в поддержании у Северного Кавказа, и в частности Дагестана, имиджа, как территории с высокой террористической активностью. Это позволяет не только обосновывать увеличение расходов на оборону и безопасность при утверждении бюджета страны, но и требовать всё больших и больших полномочий. Ужесточение уголовного законодательства, создание Национальной гвардии, а также принятие «пакета Яровой» – тому подтверждение.

Уверены, что высокие цифры выявленных в Москве экстремистских преступлений находят аналогичное объяснение, но здесь уже объектом влияния является федеральная власть. Москва – столичный город. Последние пятнадцать лет мы слышим из федеральных СМИ о пятой колонне, угрозах цветных революций, росте терроризма, экстремизма и сепаратизма. Примеры Киргизии, Грузии, Украины, где захват органов власти, расположенных в столицах этих стран, довольно яркие.

И эти примеры откровенно пугают нынешнюю властную элиту, поэтому регулярное выявление экстремистов в Москве и Московской области помогает столичному силовому блоку держать в тонусе и некоей обеспокоенности гражданские структуры.

Отметим, что в ноябре 2015 года издание «Газета.ру» опубликовало статью «Теракты множат полномочия. Как увеличивались расходы на силовиков в связи с терактами». Авторы статьи привели выдержки из исследования Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР) «Угроза терактов. Нужны ли силовикам дополнительные полномочия и финансы?», показывающие, что доля расходов бюджета России на безопасность и правоохранительную деятельность от общих расходов сопоставима (на момент написания публикации «ЧК») с тратами Польши (8,8% от ВВП государства), Латвии (8,4%), превышает затраты Дании (2,2%), Швейцарии (1,6%), Германии (1,2%). Аналитики ЦЭПР, изучив бюджеты РФ за период с 1999 по 2015 год, а также изменения в законах, выявили связь между увеличением расходов на силовые структуры и повышением объёма прав силовиков.

В публикации «Газеты.ру» утверждается, что расходы на силовиков каждый раз наращиваются после резонансных терактов. Эти затраты проходят по секретным статьям бюджета, то есть они публично и постатейно (на что конкретно направляются те или иные суммы) не обсуждаются. В то же самое время известно, что закрытая часть бюджета в 2005–2012 годах составляла примерно 11,2% от общих расходов. А бюджет 2016 года тратил на оборону и безопасность 8,16% от всех расходов бюджета России, а с учётом расходов на бюрократию и военные расходы, они достигали 39,74% от бюджета РФ или около 8% ВВП.

В этом году, как сообщает издание Lenta.ru со ссылкой на Комитет Госдумы по бюджету и налогам, расходы на оборону снизятся до 3,3% ВВП (это примерно 2 трлн 655 млрд рублей), а на национальную безопасность и правоохранительную деятельность выделяют 2,7% от ВВП (примерно 2 трлн 172 млрд рублей).

Очень трудно докладывать об успехах тому, кто знает о тебе всё...

 

Падшее доверие…

 

Приоритеты силовиков в Дагестане, если изучить данные портала правовой статистики Генпрокуратуры, зациклены на борьбе с терроризмом и экстремизмом. В то же время практически не видны успехи силового блока в борьбе с коррупцией. В Дагестане зарегистрировано 56 преступлений по ст. 290 УК РФ («Получение взятки») и 48 – по ст. 291 УК РФ («Дача взятки»). Хотя 2014 участников соцопроса «Черновика» “Доверяете ли вы власти?” считают, что коррупция в органах власти республики (94,2% респондентов), в силовых структурах (69,1%), в медицинских и образовательных учреждениях (57,5%), а также клановость (75,9%) мешают развитию Дагестана больше, чем терроризм и экстремизм (22,6%).

Когда акценты в борьбе с реальными проблемами общества смещаются (с одной проблемой борются, а другую игнорируют), оно начинает не доверять в первую очередь региональным властям. Это ощутил на себе глава Дагестана Рамазан Абдулатипов. Опрос «Черновика» показал, что ему «доверяют полностью» 2,3% и «скорее доверяют» 3,5% опрошенных, а «скорее не доверяют» – 14,3% и «совершенно не доверяют» – 76,6%. Отчасти эти данные перекликаются с результатами соцопроса ФСО России.

Служба спецсвязи и информации ФСО РФ регулярно докладывает в Кремль об отношении к деятельности высшего должностного лица субъекта России проживающего там населения. В статье «Кнутом и пряником...» («ЧК» №27 от 15.07.2016 года) «Черновик» приводил результаты опроса, проведённого ФСО в марте 2016 года. Согласно им глава Дагестана Рамазан Абдулатипов занял 79 место из 81. Абдулатипов показал себя в общественном мнении чуть лучше главы Карелии Александра Худилайнена и главы Севастополя Сергея Меняйло.

Опрос марта 2016 года показал, что «безусловно положительно» деятельность главы РД оценивает 7,8% опрошенного населения, «скорее положительно» – 17,4%, «скорее отрицательно» – 24,4%, «безусловно отрицательно» – 28,2%, ничего не знают о его деятельности – 7% и затрудняются ответить – 15,2%. Суммирование оценок «скорее отрицательно» (24,4%) и «безусловно отрицательно» (28,2%) даёт в результате 52,6% недовольных Абдулатиповым дагестанцев.

В своей справке ФСО приводит динамику положительных и отрицательных оценок главы Дагестана с марта 2013-го по март 2016 года. За этот период население дало ему положительные оценки только четыре раза: в июле 2013-го, в ноябре 2013-го, в марте 2014-го и в июле 2014 года.

Глава субъекта РФ

Варианты ответов (в % от числа опрошенных)

Безусловно

положительно

Скорее

положительно

Скорее

отрицательно

Безусловно

отрицательно

Ничего не знаю

о его деят-ти

Затрудняюсь

ответить

1

Александр Дюмин

(Тульская область)

22,0

47,0

2,8

0,8

4,5

22,6

2

Рамзан Кадыров

(Чечня)

59,0

19,5

9,5

5,3

1,0

5,7

6

Рашид Темрезов

(КЧР)

4,6

62,4

3,2

4,4

15,0

10,4

19

Юрий Коков

(КБР)

11,2

40,0

10,4

2,8

15,2

20,4

20

Вячеслав Битаров

(РСО-А)

12,2

39,6

9,8

4,4

13,8

20,4

32

Юнус-Бек Евкуров

(Ингушетия)

27,0

30,5

12,0

3,8

14,3

28,5

41

Владимир

Владимиров

(Ставропольский край)

6,3

38,2

15,8

8,7

12,7

18,3

85

Рамазан

Абдулатипов

(Дагестан)

3,6

7,0

25,0

44,4

4,6

15,4

Результаты опроса Службы спецсвязи и информации ФСО РФ, проводившегося ими с 31 октября по 18 ноября 2016 года, показали, что, по сравнению с опросом, проводившимся в июле 2016 года, «наиболее снизился уровень оценки населением деятельности главы Дагестана» – Рамазан Абдулатипов находится на последнем (85-м) месте. Лучше него главы Карелии Александр Худилайнен (83 место) и глава Ненецкого АО Игорь Кошин (84 место). Лидеры опроса: экс-сотрудник ФСО, глава Тульской области Александр Дюмин (1 место) и друг президента России, глава Чечни Рамзан Кадыров (2 место).

«Безусловно положительно» деятельность главы РД оценивает 3,6% опрошенных ФСО респондентов, «скорее положительно» – 7%, «скорее отрицательно» – 25% и «безусловно отрицательно» – 44,4%. Суммирование положительных и отрицательных оценок показывает, что Абдулатипова поддерживает 10,6% дагестанского общества, а 69,4% – его не поддерживает. 15,4% затруднились ответить, а 4,6% ничего не знают о его деятельности. ]§[

Номер газеты