15 декабря журналисты России будут отмечать День памяти погибших журналистов. В этот день журналистские сообщества проведут ряд поминальных мероприятий, на которых в очередной раз будут перечислены фамилии погибших при исполнении служебного долга коллег, сказаны традиционные филиппики о бездействии властей и отсутствии результатов в расследовании убийств работников СМИ. В свою очередь силовые структуры (обычно регионального уровня) расскажут обществу о том, что большинство убийств журналистов раскрыто.
Применительно к Дагестану будет добавлено, что, так как «посягавшие на их жизнь преступники были уничтожены в ходе боестолкновений» и, следовательно, «организаторов преступления установить не удалось», уголовное дело списано в архив.
Обе стороны осознанно будут заниматься словоблудием и, к сожалению, ни на йоту не приблизятся к результату – раскрытию преступлений, совершённых в отношении журналистов, с задержанием виновных лиц и предъявлением приемлемых обществом доказательств их причастности к совершённому деянию. Почему так? Потому что журналистское сообщество не может предложить государству механизмы, гарантирующие раскрытие преступлений, где объектом посягательства является журналист, пишущий адвокат или публикующийся правозащитник. Силовые структуры как объекты критики для этой категории людей априори не заинтересованы в скором расследовании такого рода преступлений. Во-первых, это не позволяют сделать обиды личного характера на пишущую братию (они есть, это надо признать), а во-вторых… А вот что составляет «во-вторых», надо разбирать подробнее!
Во-вторых…
…закон и человеческий фактор отчасти препятствуют. Одним из определяющих признаков того, какое конкретно совершено преступление, является мотив, руководствуясь которым преступник совершает деяния. Когда матёрый уголовник бьёт журналиста арматурой по голове или стреляет из ружья в живот с целью отобрать кошелёк, тут, вне зависимости от полученного результата, мотивом является корысть, личное обогащение преступника. Когда же в журналиста стреляют с целью, чтобы он заткнулся и не писал больше разоблачительных статей или не снимал передач, то здесь – воспрепятствование его деятельности, желание преступников сделать недоступными обществу те криминальные факты и сведения, которые выявил журналист. Факты и сведения, которые стоят человеку жизни, как правило, затрагивают интересы общества и государства! Казалось бы, налицо посягательство преступников не просто на журналиста как носителя информации, а на интересы общества и государства!
Однако российское уголовное законодательство так не считает. Оно, несмотря на то что такие преступления относятся прессой к числу «громких», «резонансных» или «политических», заставляет правоохранительные органы квалифицировать их совершенно иначе – как совершаемые чуть ли не на бытовой почве. Это связано с тем, что в Уголовном кодексе России нет статьи (блока статей), признающей журналиста специальным субъектом преступления и отдельно устанавливающей ответственность за посягательство на его жизнь и здоровье.
Поэтому, к примеру, убийство работника СМИ с целью помешать его профессиональной деятельности квалифицируется в общем порядке по статье 105 УК РФ («Убийство»). Единственное, что могут сделать следователь или судья, в случае если они установят, что журналиста убили в связи с осуществлением им служебной деятельности или выполнением общественного долга (обстоятельство, отягчающее наказание), это к 105-й статье УК РФ присовокупят ещё и пункт «ж» ст. 63 того же кодекса.
На взгляд «ЧК», логичней в данных случаях было бы возбуждать уголовные дела по ст. 277 УК РФ («Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля»), так как журналист, поднимающий злободневные, вызывающие повышенную реакцию читателя темы в СМИ, уже может претендовать на звание общественного деятеля. А если учесть, что многие убитые дагестанские журналисты, помимо работы в СМИ, были людьми с активной гражданской позицией: участвовали и организовывали митинги, выдвигались в органы власти, выступали с гражданскими инициативами, входили в различные общественные структуры, то определение «общественный деятель» подходит к ним как никогда кстати. Однако существующая практика и разъяснение понятий, кто же является «государственным деятелем», а кто «общественным», не позволяют этого сделать. Комментарии к ст. 277 УК РФ гласят, что государственным деятелем может быть лишь лицо, занимающее достаточно высокий пост в государственной власти: руководство страны и субъектов РФ, члены правительства, руководители министерств и ведомств и пр. Общественными деятелями, как правило, признаются руководители и видные члены различных общественных организаций и партий.
Раскрыть или
расследовать?
Наверное, может возникнуть вопрос: а не всё ли равно, по какой статье квалифицировать убийство и посягательство на журналиста, ведь главное неотвратимость наказания? Да, всё верно, меры наказания по ст. 105 и ст. 277 УК РФ одинаковые. Вот только подход к расследованию будет различаться.
Существующая трёхзвенная структура правоохранительных органов (городской или районный уровень, уровень субъекта РФ и федеральный уровень) предусмотрена для того, чтобы каждый последующий уровень занимался наиболее сложными и резонансными преступлениями. Обязательно надо учесть, что расследование любого преступления осуществляется совместно, следователями соответствующего уровня Следственного комитета и оперативными работниками структур МВД или ФСБ.
Уголовное дело, возбуждённое по 105-й статье, как правило, расследуется на уровне города или района.
Дело, возбуждённое по ст. 277 УК РФ, расследуется следственными управлениями уровня субъекта РФ и имеет все шансы быть переданным для расследования следователям главков уровня СКФО или федерального уровня.
А теперь вопрос: что будет происходить с резонансным уголовным делом, имеющим политическую подоплёку, которое расследуется на уровне города, района или даже республики? Ответим сразу: НИ-ЧЕ-ГО! В лучшем случае оно просто не будет расследоваться. В худшем – из материалов уголовного дела и дела оперативного учёта будут пропадать доказательства, протоколы, справки, не производиться необходимые экспертизы, отсутствовать показания свидетелей…
И этому есть вполне логичное объяснение. Убийство журналиста де-факто является политическим преступлением. То есть преступление, организованное и совершённое по заказу определённых влиятельных политических кругов. Для тех, кто не знает, политические круги, особенно в Дагестане, отличаются тем, что имеют крепкие связи и поддержку отдельных влиятельнейших сотрудников правоохранительных, надзорных и/или судебных органов. Следователь городского или районного уровня (не говоря уже об оперативниках) даже при всём желании не сможет расследовать политическое уголовное дело из-за колоссального давления со всех сторон и чинимых ему препятствий. Также не исключено, что следователь или оперативник по личным мотивам (подкуп, угрозы, обида) не будет прилагать никаких усилий для раскрытия и расследования преступления. В таких условиях уголовное дело просто обречено пылиться годами в сейфе без какого-либо процессуального движения.
Отметим сразу, что передача уголовного дела на уровень выше (республиканский, региональный или федеральный) проблему не решает, потому что, как правило, оперативное сопровождение дела остаётся «местным». То есть убийством журналиста может заниматься целая бригада следователей из Москвы, а оперативники (основной движок дела, разыскивающий доказательства, свидетелей, преступника) всё равно остаются «местные», а значит, подверженные, как и следователь, сильному влиянию. Их, конечно, можно поменять, но делается это только по запросу следователя, который своё требование должен хорошенько обосновать. А так как у следователя либо его руководителя как бы нет объективных причин не доверять оперативному сопровождению, то… всё остаётся на своих местах. И даже элементарный вопрос передачи уголовного дела с одного уровня на другой (с городского или районного на республиканский, не говоря уже о региональном уровне) превращается в долгую, нудную переписку, как правило, ничем путным не завершающуюся.
Как видим, переквалификация уголовного дела по факту убийства журналиста и даже введение в УК РФ отдельной статьи, предусматривающей жёсткое наказание за посягательство на работника СМИ, не является гарантом того, что дело будет объективно и оперативно раскрыто и расследовано.
Что делать?
Журналистское сообщество совместно с профессиональным сообществом юристов и адвокатов, правозащитными и правоохранительными структурами должно разработать и предложить на рассмотрение депутатов Госдумы ряд поправок и дополнений в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, которые бы системно решили проблему раскрытия «громких» и «резонансных» уголовных дел, причём возбуждённых не обязательно по факту убийства журналистов. Статус «глухарей» есть и у многих других «громких» дел (убийства влиятельных политиков, высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов и т. п.), расследование по которым стопорится.
Что конкретно предлагается сделать:
1. Предложить ввести в юридическую терминологию понятие «резонансное преступление», определив его как «преступление, вызвавшее широкое общественное внимание и осуждение». (Более точное определение данного понятия может обсуждаться в юридических научных и практических кругах.).
2. Предложить ввести в Уголовно-процессуальный кодекс РФ ряд статей, которые бы устанавливали:
а) судебный порядок отнесения конкретного уголовного дела к категории «резонансных». Заявителем в данном случае может быть любая сторона дела: потерпевшие, гособвинение, орган следствия или дознания, подозреваемый или обвиняемый. Данная мера позволяет сделать вопрос отнесения уголовного дела к той или иной категории сложности зависимым не от воли конкретного следователя или же его руководителя, а от решения суда;
б) обязательный «бригадный» метод расследования «резонансных» дел как на уровне следствия, так и на уровне оперативного сопровождения (что более важно и обязательно!). Отдельно в УПК РФ необходимо закрепить, что оперативное сопровождение расследования «резонансных» преступлений носит межведомственный и межуровневый характер. То есть оперативная группа должна состоять из оперативников МВД и ФСБ, часть которых является сотрудниками оперативного органа субъекта РФ (регионального главка), а другая часть – сотрудники главка центрального аппарата МВД или ФСБ.
P. S. Подобного рода изменения в уголовно-процессуальном законодательстве, на взгляд «ЧК», позволят намного эффективней обеспечивать если не безопасность журналиста, какого-либо общественного деятеля, то хотя бы постфактум раскрыть посягательство на него, сделать данную категорию россиян, идущих в рейтинге опасных профессий сразу же после военных и полицейских, менее уязвимой от преступных посягательств местных политико-полицейских мафиозных групп.
Приглашаем дагестанский Союз журналистов, журналистское сообщество республики, юристов и адвокатов, представителей правозащитных и правоохранительных структур, а также депутатов Народного собрания РД и «дагестанскую фракцию» депутатов Государственной думы присоединиться к обсуждению данных инициатив. Свои предложения, развивающие указанные в статье положения, присылайте по адресу: gazeta_05@mail.ru с пометкой «Законопроект».
- 7 просмотров