(Начало в №47 от 27.11.2015 г.)
Что касается объектов, то это долгий разговор. Что главное? Есть так называемые инвестиции в социальную сферу (школы, больницы, спорткомплексы), которые составляют львиную долю государственных программ. Это не инвестиции, так как они не приносят прибыли, а форма государственного потребления. Они не всегда обоснованны. Поэтому в горном ауле могут построить огромную полупустую школу, а в городе дети учатся в три смены. На наш взгляд, государству не следует вкладываться «в фундамент». Нужно инвестировать в отношения между субъектами – кооперацию производителей, инфраструктуру, страховые гарантии выполнения контрактных обязательств. Это не требует много денег, но очень трудозатратно для государства. Можно, конечно, провести антикоррупционную экспертизу всех объектов, привести смету в норму. Но если смета будет нормальной и «откаты» останутся, то опасаюсь, что мы увидим лишь всплеск банкротства подрядчиков и рост недостроя. Можно приделать к велосипеду колёса от трактора, но вряд ли этот «монстр» сможет далеко уехать. Нужно менять систему отношений в сфере государственных расходов.
Шамиль Гимбатов, заместитель директора по научной работе ИСЭИ ДНЦ РАН, к. э. н.
– Подход, предлагаемый экспертами, достаточно разумен и исходит из прагматического отношения к экономической ситуации и конъюнктуре. Продолжать платить за экономические просчёты на этапе планирования и недооценки степени возможных рисков либо остановить «открытые позиции» и смириться с невозвратными потерями? Единственный разумный выход, если речь касается бизнес-проектов, – не удваивать и без того крупные потери. Это основополагающий принцип для любого брокера и трейдера, участвующего на финансовых рынках. Откуда, в принципе, и пришёл термин «белый слон».
В то же время, когда речь касается социального развития (в том числе строительства спортивных объектов) и развития науки (особенно фундаментальной), исходить лишь из принципов экономической целесообразности, я думаю, было бы не совсем верным. Это сферы, в которых капитал, и зачастую исключительно человеческий, накапливается десятилетиями, а об окупаемости вообще может не идти речи. Кроме того, надо учитывать, что в мировой практике из 10 инновационных проектов только один «выстреливает». Но справедливости ради в развитых странах все риски, связанные с прикладной наукой, берёт на себя частный инвестор, а никак не государство.
Применительно к Дагестану, если строго придерживаться методологии, предложенной в статье Иноземцева и Зубова, то к Дагестану данная «теория», если можно её таковой назвать, не очень применима. Конечно, присутствуют белые слоны первого типа, т. е. беби-элефанты – объекты, которые требуют вливания дополнительных средств, выделяемых на поддержание или текущий ремонт объектов, которые и так никогда не начнут эффективно использовать. Уверен, таких объектов в каждом муниципальном районе республики найдётся множество. И в этом смысле инвентаризация объектов и последующая их ликвидация, безусловно, необходима.
Но триллионных проектов в республике, увы, нет. Если говорить о проектах, связанных так или иначе со строительством новых промышленных объектов в регионе, то они целиком зависят от обеспечения их финансирования инициаторами данных проектов, которые, к слову сказать, очень оперативно реагируют на сложившуюся экономическую ситуацию и уже начинают приостанавливать свои проекты. В частности, на сегодняшний день примерно из 30 проектов, которым предоставлен статус приоритетных, 12 приостановили финансирование или финансируются в недостаточном объёме.
Более-менее значимыми по объёму вложенных средств в республике являются: строительство индустриальных площадок (п. Тюбе), реконструкция аэропорта и пригородных транспортных развязок, юбилей г. Дербента. Насколько целесообразными являются затраты на эти направления, односложно сказать трудно. Развивать индустриальные площадки в республике необходимо, современный аэропорт Дагестану нужен, юбилей Дербента стимулировал властные структуры республики обратить внимание на город. Вопрос не в том, необходимо ли продолжать или нет финансирование подобного рода объектов и мероприятий, а в необходимости постоянного отслеживания и мониторинга целевого расходования средств, выделяемых на эти цели.
Николай Проценко, заместитель главного редактора журнала «Эксперт Юг».
– Господа Зубов и Иноземцев в силу зашоренности их сознания догмами неолиберализма не осознают одной простой вещи: государство не является коммерческим предприятием, в связи с чем окупаемость проектов не есть главный критерий эффективности его деятельности. Государство должно создавать материальные ценности для всего общества, и некоторые из них являются заведомо убыточными либо неокупаемыми. Если же измерять деятельность государства по созданию инфраструктуры именно окупаемостью, то вслед за «белыми слонами» логично поставить вопрос об окупаемости школ, больниц, детсадов с последующей полной коммерциализацией этих учреждений.
Возвращаясь к предложениям Зубова-Иноземцева, сразу же бросается в глаза, что в числе «белых слонов» у них объединены проекты самых разных типов – от транспортно-инженерной инфраструктуры (которая редко окупается не только в России) до «Сколково». В конечном итоге вопрос надо ставить о том, как такими проектами грамотно управлять, а не пытаться занести их одним списком в некий «чёрный список». В частности, существует немало вариантов привлечения частного капитала в безнадёжно, казалось бы, убыточные проекты, и здесь могут быть решения, в разной степени сочетающие политические и экономические факторы.
Последний характерный пример – приобретение курорта «Горки Город» на Красной Поляне компанией, которая, по данным СМИ, близка к министру сельского хозяйства РФ Александру Ткачёву. «Горки Город» – это классический «белый слон», оставшийся от Олимпиады в Сочи: заполняемость отелей курорта в прошлом году не превышала 15%. Однако предполагается, что ситуация изменится после того, как здесь будет создана игорная зона. В то же время за курортом числятся долги перед Внешэкономбанком, измеряемые десятками миллиардов рублей, и с этой точки зрения переход курорта под контроль структур, имеющих связи с Ткачёвым, можно интерпретировать как некое предложение, от которого нельзя было отказаться. Собственно, такие комментарии прозвучали в СМИ сразу же, как только об этом стало известно. В общем, возможных вариантов частно-государственного взаимодействия немало, надо просто изучать опыт других стран, искать нетривиальные решения, создавать возможности, интересные для крупного бизнеса.
Если говорить о Дагестане, то можно только приветствовать, что в республике в последние годы развернулось активное строительство дорог, поскольку инфраструктура – это одно из самых больных мест её экономики. Знаковыми проектами я бы назвал открытие Гимринского тоннеля и реконструкцию взлётно-посадочной полосы в аэропорту «Уйташ», благодаря которым сразу же значительно выросли транспортные потоки в горную часть Дагестана и пассажирооборот воздушного транспорта. Есть, впрочем, и сомнительные начинания типа затеи построить аэропорт в Дербенте. В СКФО и так достаточно аэропортов, семь штук на семь регионов, и существующий аэропорт Махачкалы может спокойно обслуживать и Дербент, даже в том случае, если там будет построен некий «курортный город». Но пока эти проекты представляются делом настолько отдалённого будущего, что я даже не стал бы их обсуждать всерьёз. Скорее «белым слоном» следует признать Махачкалинский морской торговый порт, в модернизацию которого были вложены огромные федеральные средства, но работает он с загрузкой мощностей примерно 50%. Это действительно проблема, но в данном случае многое упирается в годами не решаемый вопрос о приватизации порта. Думаю, если она всё же произойдёт в следующем году, частный инвестор сможет значительно улучшить его показатели.
Лечение от «слоновьей» болезни
Что с такими проектами делать? Как бороться с «белыми слонами»?
Зубов – Иноземцев в качестве борьбы с «белыми слонами» и плановой экономикой предлагают ряд мер, например, инвентаризацию инвестиционных проектов и программ с отсечением лишних. «Точкой отсечения» следует взять 20-летний срок окупаемости по инфраструктурным проектам (автомобильным и железным дорогам, спортивным объектам, и т. д.) и 12–15‑летний – по имеющим явную коммерческую направленность (шельфовым проектам, новым месторождениям, трубопроводам и т. д.).
Есть и другие способы, предложенные Зубовым и Иноземцевым. Например, борьба с псевдобанками, которые «выступают одним из главных каналов обеспечения “белых слонов”». Эксперты предлагают объявить десятилетний мораторий на их докапитализацию. Средства же, считают они, нужно предоставлять только наиболее успешным коммерческим банкам, способным адекватно оценивать риски и эффективность вложений.
В этом плане Центральный банк уже существенно «помог» Дагестану – с 2012 по 2015 год в Дагестане прекратили деятельность 18 кредитных учреждений. Из них 15 организаций закрылись в связи с отзывом в установленном порядке лицензии на осуществление банковских операций, 3 банка – в связи с изменением местонахождения.
В нашем, дагестанском, случае важно понимать, где псевдобанки, а где просто зачистка банковского сектора и перераспределение финансовых потоков. По оценкам Министерства экономики и территориального развития РД, депозиты населения в региональных банках уменьшились почти на 2 млрд рублей (это около 85%). Притом примерно половина этой суммы находится у населения, а значит, фактически не вовлечена в экономику республики.
Сокращение банковского сектора сказалось и на юридических лицах – сократились депозиты предприятий и организаций, а также объёмы их кредитования. Общий объём ссуд, выданных реальному сектору экономики за 2014 год, составил 41 млрд рублей (за 1 квартал 2015 г. – 5,4 млрд рублей), снизившись по сравнению с 2013 годом на 27,3% ввиду отзыва лицензий у семи кредитных организаций. Кандидат экономических наук, старший сотрудник Института проблем рынка РАН Михаил Чернышов на VI Всероссийской научно-практической конференции «Региональные проблемы преобразования экономики: интеграционные процессы и социально-экономическая политика региона» в своём докладе отметил, что прибыль дагестанских банков сократилась в 16 раз. А по активам дагестанская региональная система «сдулась в 10 раз». «То есть наши деньги теперь работают в экономиках других регионов, а в самой республике остались крохи», – отметил Чернышов.
С доводами же об инвентаризации инвестпроектов трудно не согласиться. Сегодня в республике существует 45 инвестиционных проектов, 33 из которых являются «приоритетными». Общий объём требуемых инвестиций для реализации всех заявленных проектов составляет более 195 миллиардов рублей. Количество инвестиционных предложений республики более объёмно в сравнении с инвестиционными проектами. Всего в Дагестане имеется 68 инвестиционных предложений, при этом 4 из них носят статус приоритетных инвестиционных проектов РД. Общий объём запрашиваемых инвестиционных средств для реализации составляет более 150 миллиардов рублей.
Кроме того, Дагестану нужно избавляться от дотационности и «слонов», которые кормятся из республиканского бюджета. Дагестан ещё в 2007 году включён в перечень субъектов РФ, в бюджетах которых доля межбюджетных трансфертов (за исключением субвенций) из федерального бюджета в течение двух из трёх последних отчётных финансовых лет превышала 60% объёма собственных доходов консолидированного бюджета (высокодотационный субъект).
Был даже принят План мероприятий по повышению эффективности использования бюджетных средств и увеличению поступлений налоговых и неналоговых доходов бюджета РД и бюджетов муниципальных образований1. В нём, кстати, есть отсылки к инвентаризации и оптимизации расходов. Согласно этому Плану предусматривалось проведение анализа финансово-экономической деятельности государственных унитарных предприятий (ГУП), а также обеспечение своевременной оплаты 10% отчислений от прибыли, остающейся после уплаты налогов и иных обязательных платежей ГУП. Фактически в 2014 году в республиканский бюджет РД поступили доходы от перечисления части прибыли ГУП, остающейся после уплаты налогов и иных обязательных платежей всего в сумме 35 662,5 тыс. рублей (66%) при утверждённых назначениях в сумме 54 000,0 тыс. рублей. По сравнению с 2013 годом объём поступлений указанных платежей уменьшился на 18 345,4 тыс. рублей, или 34%. По состоянию на 1 января 2015 года за ГУП значится задолженность по перечислениям части прибыли в сумме 1 685,0 тыс. рублей.
Обратной стороной сокращения расходов и инвентаризации программ в сторону уменьшения является возможность получить дополнительные деньги и потратить их на указанные цели. Один из главных способов – интеграция в российские целевые программы.
Доктор экономических наук, академик, профессор Гамид Бучаев в одной из своих последних статей в «Дагестанской правде» писал, что в прошлом году Дагестан участвовал только в 16 из 60 целевых программ. Республика получила тогда дополнительные 16,5 млрд рублей. На 2015 год запланировано участие Дагестана в 13 федеральных целевых программах, и планируется на их реализацию получить 20,3 млрд рублей. Бучаев считает, что Дагестан может интегрироваться не менее чем в 40 российских программ и привлечь дополнительные инвестиции на сумму не менее 50 млрд рублей.
«Кроме того, по его мнению, при подборе приоритетных проектов надо тщательно изучать заявляемые объёмы инвестиций и их результаты – отдача, налоги, рабочие места, сроки сдачи. «Такие проекты, как «Дагагрокомплекс», «Агрико Северный Кавказ», «АгроДагИталия», «Дагфос», «НергизДаг», заводы по производству стройматериалов, нуждаются в помощи государства. Надо быть осторожными с внушительными, масштабными мегапроектами. Часто проектные и итоговые показатели не совпадают. Некоторые предприятия планировали по 5 тысяч рабочих мест, а фактически там работают около 400 человек», – считает он.
Экономист Михаил Чернышов также считает, что сейчас нужно более тщательно подходить к уже заявленным проектам и планированию/реализации новых. На конференции «Региональные проблемы преобразования экономики: интеграционные процессы и социально-экономическая политика региона», организованной ДНЦ РАН, он говорил о росте стоимости рабочей силы. Следовательно, «было бы ошибкой строить стратегию на проектах дешёвой рабочей силы». Переселение из горных районов на равнину как фактор экономического роста (люди готовы работать за относительно низкую заработанную плату в 6–8 тыс. рублей) будет сходить на нет. «Пик этого ресурса мы уже прошли», – заметил Чернышов.
Критерием оценки бизнес-проекта, по мнению эксперта, должны стать высокая производительность труда и высокий уровень зарплаты. «В этой связи у меня вызывает сомнения обоснованность проекта «Нергиз», который, в принципе, ориентирован больше не на Дагестан, который мы знаем, а на какую-то другую версию Дагестана. Может быть, 10–15-летней давности», – отмечает Чернышов.
P. S. Вышеперечисленные способы борьбы со слоновьей болезнью – только вершина айсберга. Путь, сопротивление которого трудно преодолеть без политической воли и смены экономической политики даже не отдельно взятого региона.
В данной статье мы перечислили только некоторых потенциальных «белых слонов». Их, как уже отмечалось ранее, намного больше. И не все можно объективно оценить и «прощупать».
Теория Зубова – Иноземцева не идеальна, её можно и нужно критиковать. Но она даёт лишний повод порассуждать о некоторых болевых точках дагестанской экономики, проблемах, которые нужно решать.
____________________________________
1 См. Постановление Правительства РД от 27 июля 2012 года №245.
- 1 просмотр